— Что-то, видать, важное хотели спросить, — высказала свое мнение соседка. — Зря бы не приезжали.
— А вы не посидите с Артемкой? — спросила Боева. — Я, пожалуй, к ним съезжу.
— Решилась? Вот и хорошо, — обрадовалась соседка. — Может, поможешь хорошему человеку. Идем, Артемка, подождем маму.
Антонина глянула на адрес, оставленный Викторией Павловной, и поехала в детский дом.
Диана привела Ритку в салон красоты, усадила перед зеркалом.
— Что будем делать? — спросил мастер.
— Все, — ответила Диана.
Девушки пробыли в салоне долго, но за это время Ритка преобразилась, было не жалко ни потраченного времени, ни денег.
— Что ж, неплохо, очень неплохо, — оценила Диана, когда они вышли из салона. — Но кое-чего недостает. Теперь мы едем ко мне. Я связала себе костюмчик — закачаешься. Так и быть, одолжу на время. Идем.
— А может, это, не надо? — неуверенно спросила Ритка.
— С кавалерами и инвесторами будешь кокетничать. Еще как надо! — настаивала Диана.
Новый костюм очень шел Ритке. Она вышла из дома Юрия Владимировича совершенно преображенная, не похожая на себя прежнюю.
Диана в последний раз одернула на Ритке костюм и сказала:
— Ну, иди с богом. И смотри: после офиса — сразу же ко мне! Расскажешь в лицах, кто, что, как.
— Ладно. Спасибо тебе, — сказала похорошевшая Ритка и отправилась в офис.
Для Бориса время остановилось. Он периодически звонил в клинику:
— Мариночка, это я, Медведев. Есть на сегодня пациенты? Нет. Никто не записался? Спасибо. Вы свободны. Нет смысла сидеть в пустой клинике.
Слонялся по квартире, все валилось из рук, он зарос и, рассматривая свою физиономию в зеркале, приговаривал:
— М-да, доктор Медведев, дожились. Идти вам некуда, бриться незачем.
Навалилась депрессия. В таком тяжелом состоянии и застал Бориса Юрий Владимирович:
— Здравствуй, Боренька. Здравствуй, милый. Я пробегал тут мимо, я в такой панике… Ты не можешь себе представить.
— Могу, Юрий Владимирович, очень даже могу! — мрачно буркнул Борис.
— Ты хочешь сказать, что я — паникер?
— Не хочу, но… должен сказать, что мы с вами оба — паникеры. Маргарита считает меня убийцей. Я остался у разбитого корыта… Буду теперь сам себе проводить мезотерапию, чтобы не свихнуться и не потерять квалификацию. Но видит Бог больше всего на свете мне хочется сделать самому себе смертельную инъекцию.
— Борис, прекрати! Что за мысли? Ты разве не знаешь, что Ника на свободе?
— Знаю, мне звонил Артем, благодарил за содействие. Хотя все это — его рук дело. Юрий Владимирович, а давайте, может быть, коньячку? Кстати, а где она, Никуша? Как мне хочется ее увидеть!
