– За счастье!
– За него, за него…
Два старика разговаривают в кафе за соседним столиком.
Один спрашивает:
– У вас на курсе училась такая Мариночка Лакситович, помнишь?
– Да, да. Конечно! Помню прекрасно. Какая красивая была девочка. Чудо просто, – романтически вздыхает второй. – Ангел. Редко такие лица бывают. И вообще такие девочки. Даже тогда редко были. А теперь – вообще таких нету. А ты-то откуда ее помнишь?
– Эх, мне ли не помнить… – так же элегически вздыхает первый.
– У тебя с ней что, роман был?
– Ну, – загадочно улыбается тот, – некоторым образом. Небольшой, но миленький романчик…
– Хм, – собеседник меняет тон. – Вообще-то она была, мягко говоря, доступная девушка. Давала практически всем. Хорошенькая, да. Но – давалка, страшное дело!
академический интерес
КРИТЕРИИ РАСПОЗНАВАНИЯ
ОБРАЗА
Дело было в 1930-е годы.
Какое-то собрание Академии наук.
В перерыве, в фойе зала заседаний, сидят и беседуют три великих востоковеда, три академика: китаевед Василий Алексеев, буддолог Федор Щербатской и арабист Игнатий Крачковский.
К ним подбегает какой-то младший коллега и спрашивает:
– Вот тут проходил такой человек в сером костюме… Видели?
– В сером костюме? – отвечает Алексеев. – Это как-то очень общо.
– Ну вы же его знаете! – настаивает подошедший. – Такой активный, назойливый…
– Активный, назойливый? – говорит Щербатской. – Нет, это все-таки слишком общо.
– Игнатий Юлианович! – обращается человек к Крачковскому, понизив голос. – Да его все знают! Такой стукач, доносчик!
– Стукач и доносчик? – поднимает брови Крачковский. – Ну нет, это уже чересчур общо!
и другие официальные лица
ТРУДНОСТИ ПЕРЕВОДА
Эту историю мне рассказала преподавательница новогреческого языка в МГИМО Марина Львовна Рытова. Передаю от первого лица.
«Первое ответственное задание: лететь в Грецию переводчицей при Микояне. Прилетаем. Встреча у трапа самолета. Какие-то чины встречают, почетный караул. И вдруг из толпы встречающих выбегает девочка лет пяти, подбегает к Микояну, протягивает букетик и начинает что-то говорить по-гречески. Но то ли на каком-то диалекте, то ли как-то по-детски искажая слова – но, в общем, я ничего не могу понять. Ну, какие-то предлоги разве что. Не за что зацепиться. Стою в полном отчаянии и молчу. Микоян говорит:
– Ну, переводи, ты что? – на “ты”, потому что я совсем молодая была.
Я собралась с духом и говорю:
– Анастас Иванович! Извините меня! То ли у меня от перелета что-то с головой случилось, то ли девочка на каком-то диалекте говорит, но я, извините, ничего не понимаю… Увольняйте.
