А кстати, куда делся Семён, не знаю, как по отчеству? Настин папа? Кто он? Жив, умер, на войне убит, развелся-уехал? И куда делась Настина бабушка, то есть мама Катерины Петровны, жена ее папы-художника? Ни единого упоминания. Кто-то сказал мне, что Катерина Петровна – «высланная», то есть фактически «сосланная» дворянка, репрессированная такой вот относительно мягкой репрессией, и в Ленинград она вернуться не имеет права, и от этого все проблемы. Но это маловероятно. Если она «высланная», то странно, что ее выслали в усадьбу ее отца. И далее, дочь «высланной» вряд ли сделала бы успешную карьеру в Союзе художников, вряд ли была бы так дерзка и напориста в пробивании выставки затираемого таланта.
Одиночество!
Вот от чего страдают герои этого рассказа. Но как раз об этом, о самом интересном и важном – ни слова. Ни слова о том, что Катерина Петровна, как мы можем предположить, осталась при старике-отце, знаменитом художнике, и, наверное, как-то отодвинула в сторону мужа и дочь. А возможно, и память о матери тоже отодвинула. Интересно ведь: женщина, тоскующая по дочери, ни разу не вспомнила о своей матери. С кем жила Настя, когда училась в Ленинграде? С отцом? А мать в это время ухаживала за своим отцом в деревне Заборье? Или она жила с матерью, а потом они поссорились, и мать уехала в деревню?
Какие, наверное, горы неприязни, а то и ненависти громоздятся между матерью и дочерью, если старая, больная, одинокая, слепнущая мать не может приехать к дочери, чтоб жить если не в той же квартире, то на соседней улице, в одном городе с нею? Если дочь регулярно посылает ей немалые деньги, но не хочет видеть?
Скажут: а как ей переехать? Отвечу: она ведь очень обеспечена! Подари Русскому музею картину Крамского – и получишь от Ленсовета как минимум комнату в Ленинграде, рядом с дочерью. А если всю коллекцию – то и квартиру. Дочь, оргработник ЛОССХ, которая может за две недели устроить выставку затираемого таланта, легко бы провернула это дело. Пошла бы к первому секретарю обкома, «долго бы говорила с ним, горячилась, доказывала», и он бы принял решение. Тем более что до момента, когда его убьют троцкистско-зиновьевские бандиты, оставалось еще два года. Потому что первый секретарь обкома – это, как вы помните, С.М. Киров.
Но нет. Дочь и мать не могут помириться. Мать не удержала мужа, отца своей дочери (хотя бы в памяти). Дочь не завела семью. Вихрь одиночества.
Но об этом в рассказе ни слова.
