Страницы жизни Трубникова | страница 31



С тем долгим ненужным шумом, какой всегда производят люди, впервые переступающие порог дома, слепцы наконец вошли, и Трубников поднялся им навстречу с протянутой рукой.

— Будем знакомы. Председатель колхоза Трубников, Егор Афанасьич.

— Пелагея Родионовна, — прошелестела старушка.

Старик был кряж, происшедшее ничуть не поколебало его уверенного, спокойного достоинства.

— Кожаев, Игнат Захарыч, — произнес он внушительно.

— Присаживайтесь, — сказал Трубников.

Старики сели на лавку. Игнат Захарыч — сразу, прочно, поставив посох меж колен и опершись на него своими огромными крестьянскими руками; Пелагея Родионовна сначала пошарила позади себя, словно боялась промахнуться.

— У вас, бабушка, что — катаракты? — спросил Трубников.

— Они самые, миленький.

— Надо лечить старушку, Игнат Захарыч, так недолго и вовсе зрение потерять. Да и о себе подумайте: нельзя безнаказанно целый день заводить глаза… Ладно, рассказывайте, как дошли до жизни такой.

Старики начали побираться с того самого дня, как немцы сожгли их село на Смоленщине. Подавали им плохо, у людей самих пусто было. Глазная болезнь Пелагеи Родионовны толкнула их на мысль стать слепцами: известно, со слепцом русский человек последней коркой поделится, да и немецкие власти к слепцам снисходительней были. Так вот и ходят они до сих пор. Село их после войны восстанавливать не стали, немногие уцелевшие и вернувшиеся люди отстроились в других деревнях. Ну, а им строиться не на что да и не для чего, оба сына погибли на войне, кой толк на старости гнездо вить? Они сыты, в приюте отказа не знают, да и привыкли бродить по белу свету, вроде не так скучно. Кое-какое нажитое имущество хранится в верном месте…

Старик не кончил говорить, как в избу вошла раскрасневшаяся от быстрой ходьбы и любопытства Надежда Петровна.

— Познакомьтесь, моя хозяйка, — представил ее Трубников.

Странники в лад приподнялись, поклонились и сели на лавку.

— Ты чего не на работе? — тихо и сердито спросил Трубников. — Думаешь, председателевой жене закон не писан?

— Я весь перерыв назем принимала.

— Сколько прислали?

— Как условлено, десять тонн.

— Ладно, — смягчился Трубников. — Поставь самовар, напои чаем Пелагею Родионовну, а мы с Игнатом Захарычем отлучимся по делу. Двинулись, Игнат Захарыч.

Старик степенно поднялся с лавки, прислонил посох к стене и, оставшись без опоры, хорошо, пружинно растянул, расправил свое крепкое статное тело. Пелагея Родионовна посунулась было за ним, но Надежда Петровна ласково удержала ее за плечи.