Приказав отряду осторожно продвигаться до сопки, я выехал вперед. Все обстояло так, как и докладывали.
Предутренний сон в горах особенно глубок. Решили дождаться этого момента и на зорьке начать операцию. Рано утром двинулись. Перевалив гряду, увидели лагерь бандитов. Без шума сняли часовых, окружили юрты, изъяли осторожно оружие у спящих и тогда только начали побудку. Около сорока человек взяли, что называется, тепленькими.
Уже много позже — прошел не один год — я вновь встретился с остатками этой банды, а может быть, с людьми, знавшими кое-что о разгроме банды Калена и Бексеита. Кто они были на самом деле, и теперь не пойму, но они везли на лошадях большие тюки. По этим признакам можно было считать их контрабандистами, а по действиям — бандитами. Все оказались вооруженными.
Мой провожатый, ехавший метров на десять сзади, сумел быстро повернуть лошадь на узкой тропе камышовых зарослей и ускакать, а меня стащили с коня, раздели до белья, связали и положили на землю. Лежу, прислушиваюсь и гадаю, кто они такие, посмевшие напасть на пограничников? По отдельным доносившимся до меня фразам убедился: попал к недобрым людям. Имена Калена и Бексеита, которые они упоминали, признаюсь, больше всего были мне не по душе.
Пережил тогда многое. Обидно было так глупо умирать. Еще обиднее попасть в таком виде за границу. Китайцы в то время специально охотились и выкрадывали наших пограничников, выпытывали у них нужные сведения, держали в своих тюрьмах. Если узнают, что в их руках уполномоченный Джаркентского погранотряда, хуже некуда будет.
Два раза до этого я был близок к смерти. Первый раз кулачье в селе Осиновке набросило на меня петлю. Хотели заарканить и утащить в горы. Хорошо, что шлем спас. Соскользнула с него петля, а бойцы, бывшие со мной, не растерялись и врубились в группу напавших на нас кулаков. Арестовали мы тогда всех зачинщиков этого дела и взяли много оружия.
Второй раз чуть не замерз в пути в пургу. Вез в Лепсинск пять пудов серебряных монет рублями и полтинниками царской чеканки, изъятых у крупного саркандского купца-миллионера Фадеева, которые он хранил в земле со времен революции. И все же тогда не было так обидно, как в этот раз.
Стало темнеть, а бандиты ничего не предпринимали: галдели и галдели. Какой-то мусульманский праздник не позволял им обагрить руки кровью в этот день.
С наступлением темноты я постарался ослабить узлы, стягивавшие руки и ноги, и это мне удалось. Узлы на руках я почти развязал. И вот спор бандитов закончился. Трое из них подошли ко мне, подняли и понесли к реке Или.
