— Не скажете ли Вы, тут рядом нет ли чего-нибудь похожего на Ваш дом, где бы я могла остаться одна?
— А зачем Вам? Здесь никто так не живет.
— Понимаете, мне очень нужно подумать, разобраться в себе.
— А Вы мне понравились, пойдемте.
И она открыла флигель — две просторных комнаты, никакой мебели, кроме нескольких железных кроватей, белая печка-голландка, икона Спасителя в углу и вид из окна на брейгелевский пейзаж.
«…Посреди комнаты — огромная
изразцовая печка,
На каждом изразце — картинка:
Роза — сердце— корабль.
А в единственном окне —
Снег, снег, снег».
— Только сразу предупреждаю, что с дровами у нас плохо, и если вы согласны потерпеть неудобства, то, пожалуйста, живите, если не боитесь холода. За стеной живет монахиня, она топит через день, это будет как-то греть вашу комнату. Если начнутся сильные морозы, приходите за дровами.
«Сколько же это может стоить?» — в отчаянии подумала я, а когда спросила, услышала в ответ неожиданное: «Рубль в день». Я сразу же отдала хозяйке деньги за месяц и стала привыкать к новой жизни. По утрам вода в тазу покрывалась льдом, ряженка на окне замерзала, спать приходилось в шубе и валенках, но это было счастье.
В тяжеленном чемодане у меня много чего лежало: «Агни-йога» — эту книжку мне давно принесли, и все не было времени в нее заглянуть; четыре тома Симеона Нового Богослова — четыре, потому что это были сложенные вдвое ксероксные страницы; томик Пастернака; краски, карандаши, альбом для рисования и маленькое старинное Евангелие, которое я тоже собралась впервые прочитать; мне его дала на время поездки моя подруга Светлана, так оно потом и осталось у меня.
На следующее утро я отправилась в монастырь, заглянула в книжный киоск возле входа и увидела невероятное по тем временам: на полке стояла книга в черной обложке с надписью «Православный молитвослов».
— Сколько он стоит?
— Тридцать.
— Тридцать копеек?
А книги тогда в магазинах так и стоили. — Ну что Вы, тридцать рублей. Я уже пошла было дальше, как вдруг совершенно незнакомая женщина остановила меня:
— Не думайте ни о чем, покупайте, Вы же больше нигде этого не найдете.
— Это невозможно, я же не могу жить месяц без денег.
— Ничего, проживете, сейчас пост.
Тут я отчетливо поняла, что здесь нужно слушаться, и пошла за деньгами в свой флигель в Партизанском переулке. Вернувшись через полчаса, с удивлением увидела, что женщина эта все еще стоит возле киоска:
— А я книгу для Вас караулю, она ведь одна.
