Надежду Александровну называли митрополитом в юбке. В застойные годы она печатала в церковных журналах богословские статьи под мужскими псевдонимами, и об этом догадывались только самые близкие ее друзья. А в юности она была последней подругой Блока, и после его смерти — я читала когда-то об этом в старом номере альманаха «Прометей» — она три дня просидела около его гроба, и каждый день менялось его лицо. Первый день он был неузнаваем, на второй день стал как две капли воды похож на своего друга, издателя Алянского, а на третий день стал таким, каким мы все помним благодаря снятой с него посмертной маске.
Потом она не знала, как дальше жить, пришли ее друзья и посоветовали ей поехать в Оптину, записать, что увидит, потому как ясно было, что скоро ничего не будет. Дали ей денег на дорогу. В Оптиной она встретила старца Нектария и так была потрясена его личностью, что осталась у его ног до конца. А он из этой 25-летней светской поэтессы вылепил православного человека (об этом подробно можно прочитать в не раз теперь изданных прекрасных воспоминаниях митрополита Вениамина Федченкова «Божии люди»). Надежда Александровна и спасла отца Нектария от каторги и смерти. Когда закрыли Оптину и погнали всех по этапу, старца оставили на Калужской земле, в глуши, в деревне Холмищи, куда все-таки к нему могли добраться его духовные чада. Старец так и сказал: «За то, что ты спасла мне жизнь, ты будешь со мной в Раю». Спасти батюшку помогла ей ее биография — в Питере она была секретарем Надежды Константиновны Крупской.
А еще она спасла от уничтожения знаменитую оптинскую библиотеку — отправила вагон с оптинскими книгами в Финляндию. Говорят, потом эти книги оказались в запасниках библиотеки имени Ленина, и Батюшка даже благословлял меня тогда устроиться туда на работу, но как-то не получилось.
Отцу Алексею Надежда Александровна и рассказала, что после смерти старца она многие годы, почти всю жизнь, не могла найти себе духовного отца, никто не мог ей заменить ее дорого отца Нектария. И только оказавшись уже в старости в келье у отца Наума, она вдруг почувствовала себя как в Оптиной у ног своего любимого старца. И уже до самой своей смерти была его верной духовной дочерью.
«Была у меня Надежда… Ты молись за нее. Она спасла оптинскую библиотеку», — услышала я как-то от своего Батюшки.
Боря крестился, стал Моисеем, его выгнали из дома, и он начал новую жизнь в бывшем Спасо-Кукотском монастыре на приходе у отца Алексея и жил у него на полном послушании по уставу пустынных отцов.
