Так вот по ком звонил колокол, который мы в тот день слышали в Оптиной!
Прошло еще какое-то время, и я, кажется, поняла, что означали странные благословения блаженной Анны. Дело в том, что Батюшка мой, когда я жила еще в миру, несколько раз отправлял меня в Дивеево к блаженной Анне. А я так и не попала к ней.
В Посаде, на Пархоменко, жила схимонахиня Никодима, одна из последних дивеевских сестер, ей было 13 лет, когда закрыли монастырь. Матушка рассказывала, что ей приходилось там по ночам работать на мельнице; было страшно, и преподобный Серафим сам приходил к ней и помогал крутить жернова. Он являлся ей семь раз. За матушкой Никодимой как раз и ухаживала тогда та самая моя знакомая, Татьяна, которой я рассказала в электричке свой сон.
Я в то время почти всегда от Батюшки шла к мать Никодиме, вот и получилось, что по своей духовной неопытности рассказала ей о благословении старца ехать к блаженной Анне и услышала от нее: «Подожди, не езжай одна — закрытая зона, опасно, ты ничего там не знаешь. Вот Татьяна там бывает, она скоро поедет и тебя проведет». Батюшка второй раз благословил меня в Дивеево, к блаженной Анне, и снова я не поехала, услышав тот же совет мать Никодимы. А Татьяна все не ехала и не ехала в Дивеево.
— Ну что, так ты и не съездила? Значит, не обязательно, отменяется.
Как же я горевала тогда, ведь наверняка что-то очень важное нужно было мне там услышать, и никогда теперь мне не узнать, что же должна была мне сказать блаженная старица! И вот теперь все связалось воедино, и я вспомнила рассказ одной моей знакомой, Галины, которая уехала в Америку, порушив все в своей жизни, и вернулась в Москву через три месяца: «Там такой слой материальной культуры, что через него к Богу не пробьешься. Свою трагедию я буду доживать здесь». — «Мама, куда ты нас привезла!» — плакали дети, которых она восемь лет готовила к отъезду, а теперь вернула в Москву.
Батюшка, давным-давно, отправлял ее к блаженной Анне, и она, в отличие от меня, у нее побывала. Она нашла ее в поле, среди полевых цветов. Старица дала ей тряпичную куклу и велела передать отцу Науму. Галина даже показала мне тогда эту куклу, достала из шкафа, почему-то она осталась у нее. Старая тряпичная кукла с непокрытой, совершенно лысой головой. А второй Галине (их тогда Батюшка отправил в Дивеево вдвоем) матушка тоже дала тряпичную куклу. Та была в платке. Вторая кукла оказалась у Батюшки. И вторая Галина — Галина Кухтенкова — осталась у Батюшки навсегда, до самой своей смерти. А первая все-таки уехала снова за границу.
