Я рискую показаться вам бессердечным. Мне, вероятно, тоже следовало думать о Вилме, но доктор быстро приучается не тревожиться за пациентов слишком активно и отгонять эту тревогу на задворки сознания. В коллежде этому не учат, но для врача это не менее важно, чем стетоскоп. Потеряв пациента, ты возвращаешься к себе в кабинет и уделяешь полное внимание засоренному глазу. Не можешь – бросай медицину или приобретай узкую специализацию.
Ужиная у Дэйва за маленьким боковым столиком, я заметил, что посетителей в ресторане почему-то немного. Потом приехал домой, надел пижамные штаны, завалился в постель и стал читать детектив в бумажной обложке, надеясь, что телефонных вызовов не последует.
На следующее утро меня уже ждала одна пациентка. Маленькая тихая женщина лет сорока с лишним села в кожаное кресло для больных, примостив сумочку на коленях, и сказала с полной уверенностью, что ее муж – вовсе не ее муж. Совершенно спокойно она объяснила, что он выглядит, говорит и ведет себя точно как муж – а женаты они восемнадцать лет, – но это просто не он. История Вилмы повторялась во всем, за исключением каких-то деталей; я и ее записал к Мэнни Кауфману.
Короче говоря, к следующей среде, когда в Окружной Маринской больнице проводится собрание врачебного персонала, я отправил к Мэнни еще пять пациентов. Один, здравомыслящий молодой адвокат, довольно хорошо мне знакомый, был убежден, что замужняя сестра, у которой он живет, совсем не сестра, хотя ее муж ничего такого не замечал. Матери трех старшеклассниц в слезах поведали, что их девочки полагают, будто их учитель английского – самозванец, выдающий себя за учителя, и подвергаются за это насмешкам. Бабушка привела девятилетнего внука, живущего теперь у нее: мальчик впадал в истерику при виде матери и заявлял, что это не мама.
Мэнни Кауфман в кои веки приехал на собрание загодя и поджидал меня. Когда я запарковался на больничной стоянке, меня окликнули из другой машины. Подойдя, я увидел на переднем сиденье Мэнни и дока Кармайкла, другого психиатра из округа Марин, а на заднем Эда Перси, моего конкурента. Мэнни открыл свою дверь и сидел боком, уперев локти в колени. Он брюнет, красивый такой и нервный, на интеллигентного футболиста похож. Кармайкл и Перси постарше и посолиднее – сразу видно, что доктора.
– Какого черта творится у вас в Милл-Вэлли? – Задавая этот вопрос, Мэнни покосился на Эда Перси – к тому тоже обращались, как видно.
