Бреясь перед зеркалом в своей ванной, я чувствовал не столько страх, сколько раздражение. Надо же, про отпечатки забыли. Интересно, как бы это объяснил Мэнни. Кроме того, я совсем не хотел, чтобы Бекки Дрисколл жила у меня, не хотел видеть ее каждый день дольше, чем привык за неделю. Слишком уж она притягательна.
– Ишь красавчик, – говорил я себе, скребя щеки бритвой. – Жениться-то ты горазд, а вот долго выдержать в браке тебе слабо́. Эмоциональная нестабильность, инфантилизм – где уж отвечать за что-то по-взрослому. Донжуан. Шарлатан несчастный. – Я закончил бритье с нехорошим чувством, что всё это правда. Потерпев неудачу с одной женщиной, я уже увлекся другой, которой ради нашего общего блага совсем не надо бы оставаться под моим кровом.
Джек попросил меня подвезти его к шефу полиции Нику Грайветту, которого мы оба хорошо знали: надо было заявить наконец о пропавшем трупе. Мы договорились, что Джек изложит только голые факты, ничего больше. Скажет, что обнаружил тело ночью, а не вчера утром – как иначе объяснить, что он так поздно обратился в полицию.
Хорошо, а почему он в таком случае не позвонил ночью? Да потому, что с Теодорой случилась истерика и пришлось срочно везти ее к доктору, то есть ко мне. Ее из-за шокового состояния оставили у меня, а Джек вернулся домой за сменой одежды и обнаружил, что труп пропал. Грайветт, вероятно, его отчитает, но на этом и всё. Я посоветовал Джеку вжиться в образ чудаковатого, рассеянного писателя – что с такого возьмешь.
– Про отпечатки тоже не говорить? – уточнил Джек.
– Да, уж лучше молчи, не то Грайветт тебя засадит. – Я высадил его у полицейского участка и поехал дальше.
Машину я оставил на боковой улице, за пределами платной автостоянки, и прошел пешком полтора квартала до офиса. Меня мучили страх и сомнения, а Трокмортон-стрит только усугубляла депрессию. Мусор не вывозили со вчерашнего дня, фонарь был разбит, окна соседнего магазинчика забелили, выставив в одном намалеванный наспех плакатик «Аренда». Координатов не прилагалось – владельцу, похоже, все равно было, снимет кто-нибудь помещение или нет. У входа в наше здание валялась разбитая бутылка, медная дощечка с моим именем потускнела. По утрам витрины обычно моют, но сегодня этим никто не занимался – вообще ни души на всей улице. Ты просто переносишь свое плохое настроение на всё окружающее, сказал я себе. Так не пойдет, надо как-то встряхнуться перед приемом.
