— Это были фразы, способствующие началу разговора. Вопросы, совершенно необязательно последовательно связанные между собой, — объяснил профессор, глядя в сторону присяжных. — Обсуждение погоды, любимой еды или книг, а также путешествий, которые человек совершал. Это темы разговора, помогающие поддерживать диалог практически с любым взрослым человеком, вести приятную и успокаивающую беседу, в которой не может быть правильных или неправильных ответов.
— И что вам удалось установить по поводу обвиняемой при помощи такого разговора? — спросила мисс Паскал.
— Когда я спросил, чем миссис Блоксхэм любит заниматься, она ответила, что любит заниматься садом. Когда я спросил ее, какие книги ей нравятся, она ничего не ответила. Без ответа остался и вопрос о том, какое у нее любимое время года, а также ряд других подобных вопросов. Я обратил внимание на то, что, по мере того как я задавал вопросы, она начала входить в стрессовое состояние. Сжала ручки кресла так, что пальцы побелели. Сжала с очень большой силой.
— И как вы реагировали на это поведение? — пропела мисс Паскал.
— Я спросил ее, не хочет ли она, чтобы я провел ей короткий курс расслабляющей терапии, а также поинтересовался, не ощущает ли она дискомфорт от предменструального или постменструального синдрома, — ответил профессор. — Возможно, этот вопрос может показаться слишком деликатным, однако во время общения с женщинами необходимо понять, влияют ли на них в день беседы временные химические и биологические факторы, наличие которых я обязан учесть во время написания судебного заключения о психическом состоянии объекта исследования.
— Могу я поинтересоваться, как отреагировала обвиняемая?
— На этот вопрос она мне ответила. Впервые за время разговора миссис Блоксхэм посмотрела мне прямо в глаза и сказала, я цитирую: «Пошел ты на…».
Мария заметила, что выражение лиц некоторых присяжных стало почти комичным. Сколько раз в жизни каждый из них слышал эту фразу? Сколько раз они произносили ее вслух или мысленно? Эта фраза доносилась с экранов кинотеатров и телевизоров, писалась на стенах. Но людей шокировало то, что сорокалетняя женщина позволила себе сказать это уважаемому психиатру, сидя в кожаном кресле в красивом офисе. Какой ужас, неслыханный скандал!
Одна из присяжных, молодая девушка приятной наружности, повернулась в сторону подсудимой и посмотрела ей в глаза. Мария знала, что ей лучше отвести взгляд, ее адвокат не одобрил бы такой смелости, но она прочитала в глазах девушки искреннее одобрение. В ее взгляде не было осуждения или отвращения, скорее удивление и интерес. Мария хотела улыбнуться, но сдержалась и сохранила нейтральное выражение лица. Между ней и присяжными зияла пропасть, которую невозможно игнорировать, — эта женщина вместе с одиннадцатью другими будет решать ее судьбу.
