Мера ее вины - Хелен Чандлер

Эдвард Блоксхэм ничком лежал в луже крови на залитом солнцем кафельном полу кухни. Вот уже несколько минут он не шевелился и не произносил ни звука. Не отрывая от тела глаз, Мария сложила лежавшую на столе газету и бросила ее в мусорное ведро. Медленно вытирая полотенцем чашку, она размышляла о том, чем и как лучше отмыть кровь, натекшую в залитые светло-серым цементом пазы между плитками. Оставила вторую чашку в раковине, вынула из головы Эдварда ножку стула и потрогала пальцем торчащий из нее болт, облепленный кусочками человеческой ткани. Что ни говори, а хорошо сделанная ножка стула — это чудесное импровизированное оружие. Даже ей, женщине без какого-либо медицинского образования, было понятно, что серое вещество на болте — это не что иное, как мозг, находившийся глубоко внутри черепа ее мужа. Вертикальная трещина на его затылке была длиной более десяти сантиметров, и из раны, пузырясь, вытекала на шею кровь. Самое время звонить в полицию, подумала она, но, взглянув через кухонное окно на идиллический сад, освещенный полуденным солнцем, почему-то не смогла найти в себе внутреннюю мотивацию для этого. Мария стала считать: в году приблизительно восемь месяцев, когда стоит хорошая погода и можно работать в саду двадцать дней в месяц, скажем, по четыре часа в день. Умножим это на пятнадцать лет, которые прошли с тех пор, как она перестала ходить на работу; получается десять тысяч часов, которые она потратила на то, чтобы изменить землю так, как она желала, создавая единственную красоту в своей жизни. А сейчас плоды ее труда пропадут. А, впрочем, может быть, это и есть самый подходящий финал всей этой истории. Муж убит. Растения умерли. Предсказуемая смена времен года потеряла для нее всякий смысл.

Сначала ладонью одной руки, а потом другой Мария провела вдоль ножки стула, ощущая подушечками пальцев мертвые мозговые клетки Эдварда. На протяжении почти двух десятилетий он был человеком, полностью управлявшим ее жизнью. И вот сейчас, за две недели до своего сорокалетия, она убила его и теперь будет отмечать юбилей как человек, свободный от семейных уз. Скорее всего, за решеткой, но с ним уже никак не связанная. На самом деле на полу было ужасно много крови. Мария крепко прижала кухонное полотенце к ране мужа, перешагнула через тело, локтем аккуратно прикрыла кухонную дверь и вышла в коридор, где на стойке для шляп висел его пиджак. Засунув липкую ладонь во внутренний карман, извлекла телефон Эдварда, подумав о том, какой же он гладкий и тонкий по сравнению с дешевой пластиковой коробочкой, которую она спрятала. Телефон был без пароля. Эдвард не нуждался в защите. В доме Мария жила с ним одна, а весь его офис состоял из одной-единственной секретарши. Он живет так, как ему нравится. То есть жил, поправила она себя, набирая номер вызова экстренной помощи.