Иногда опускались тишина и покой, окутывая чернотой, и хорошо становилось Осинке, но долго находиться там не позволяли. Кто-то все время больно толкал ее вбок, да кричал на непонятном языке, только вот руки северянки были тяжелы и поднять их не могла, чтобы отогнать крикливого.
– Держись! – только и шептал Святослав, пока нёсся с северянкой, что лежала бледным трупом в санях. Лекари, которых звал в первый день, все как один отказывались принимать Осинку, говорили, что труп она, хоть и дышит. Но смириться с этим князь не смог. Три лошади загнал, пока привёз ту к лекарке Алене.
– Ты мне жизнь должна! – выкрикнул князь, занося в хату бледную Осинку. – Коли она не выживет, всех порешу! – пообещал Святослав, аккуратно опустил девушку прямо на стол обеденный.
– Рана малая, хоть крови поначалу было много вылито, – отчитывался он Алене, что сразу же приступила к осмотру раненой. – Теперича вроде затянулось, но она не очнулась, только хуже ей стало и дышит с трудом! А холодная, как труп.
Алена быстро стала скидывать одёжи северянки, князь помогал рядом. Когда следом влетел перепуганный Никита, лекарка вскрикнула, а Головомой ожидал кого угодно, но только не то, что его любимая женщина будет в руках той, которую он и сгубил, которую нещадно мучил и в конце концов отрезал язык.
– Не трясись. Не тронет он тебя! Осинка ему важна боле жизни, – хмуро заметил князь Алене, держал голову Осинки вверх, пока та делала надрезы одежды, что сковывали северянку. Осинка простонала и, выкрикнув имя Святослава, затихла. Князь выругался. – Держись, северянка, мы с тобой ещё спор наш не закончили! – Он нежно целовал в висок.
Алена начала осмотр: бледные и сухие губы, холод начал сковывать её руки и ноги. Заподозрив неладное с раной, она заново вскрыла, разрезав по шраму, и тут лекарку сковал ужас.
– Что? – подпрыгнул Никита и, не обращая внимания на отшатнувшуюся от его присутствия девушку, встал рядом с телом Осинки.
– Крови нет, – озвучил ответ за Алену князь.
– Словно её выпили досуха… – Никита помнил, как выглядели в трупной тела, побелел больше и попятился, пока не уткнулся в скамейку возле печи, на неё и осел, закрывая лицо руками, зарыдал.
– Так значит, это яд? – догадался Святослав. – Скажи, Алена, ты знаешь этот яд?
Девушка не ответила, кинулась к своим секретным полочкам. Звон пузырьков походил на разбивающиеся надежды на спасение.
Яд редкой змеи, что водилась только на юге в далёкой чужеземной стране, делал кровь словно студенец. Отсюда быстрое окоченение, отсутствие крови в телах после смерти. Сначала убивец колол ядом, а потом жертва немела, душегуб рвал шею и, понятно становилось, не встречая особливого сопротивления, получал наслаждение от отравленной крови. А потом по истечении нескольких часов, когда сердце переставало гнать плотную кровушку, та застывала, превращая истерзанный труп в белое, лишённое крови тело.
