Они продолжали разыскивать убийцу и вот однажды, когда решились наугад выйти в маленькую деревеньку, свезло им: не успели следопыты раздеться да уснуть, как женщина закричала прямо у них под носом. Князь выскочил в окно, за ним последовал кузнец. А Никита мелькнул в двери, пытаясь предугадать, куда двинется душегуб. По всем расчётам не должен был уйти в этот раз убийца.
Осинка держалась следа, всматриваясь в лунную ночь да белевший волшебными искрами снег под ногами, прислушивалась к его скрипу. Поле, куда она выскочила, казалось бескрайним. Только охотничье чувство подсказывало присутствие чужого. Понять бы, откуда исходит угроза.
Выругавшись про себя, северянка крутилась на месте. По всему, мужики уже на том конце, в небольшой просеке, а далее река, уйти не мог. Она женщина, и любой воин али зверь выберет бабу для нападения, надеясь, что слабее.
С ножом стояла северянка наготове, ожидая атаку. Он же здесь, вопили все инстинкты. Осинка припала к земле вовремя, когда что-то огромное напало на неё сзади. Поняла она, что целились в горло, но скользнула ниже и откатилась в сугроб.
Закричала, привлекая внимание пособников, и обрадовалась, заслышав их обратный клич. Заметили. Бежали к ней. А живодёр в меховых одёжах, замотанный наподобие чужеземца, сверкнул в прорези маски глазами и кинулся бежать в сторону домов.
– Стой, зараза! – заорала Осинка, кидаясь за нападавшим, но ошиблась. Ряженый убивец крутанулся да мазанул по северянке ножичком. По всему не убегал он, а заманивал её.
Девушка глухо вскрикнула, когда почувствовала: кольнуло в бок.
– Осинка! – кричали напарники, и сама она смотрела, как яростью дышит погубивец, что жаждет отправить на тот свет негаданную добычу. Решается. Но подмога слишком близко. Убийца рыкнул, когда понял: не успеет прирезать северянку. Да дал деру, только Осинка перед тем, как голова закружилась, метнула из последних сил ножичек в спину убегавшему и с улыбкой упала лицом в снег: таки она его тоже достала.
Дымилось в родной землянке, Осинке было жарко, рядом сидел князь. Они молча переглядывались, как тогда, в первый раз. А потом северянку завьюжило, и она кричала, наблюдая, как князя зверь режет, сверкая на нее злобными очами, и плакала девушка, понимая, что не успевает добраться до него, ускользнул поганый. Потом Осинку снова уволакивало в такой жар, и она отдавалась сильным ласкам Святослава и тогда не гнала его прочь, а наоборот, показались все обиды глупыми и мелкими.
