Осинка быстро поднялась на второй этаж, где они сняли одну комнату на четверых, потому что другие заняты. В малой комнате горела лампадка и было тепло. Северянка не успела лечь, как в дверь саданули. На пороге стоял пошатывавшийся князь. Его с бока подпирала та же кухарка, одна грудь которой все же вывалилась, и женщина уже её и не прятала более, устала, видать, это делать.
– Что северянка, тебя и это не пронимает? Настолько ты холодная?
Осинка улыбнулась, скрипнув зубами, да только так, чтобы она одна об этом и знала.
– А чего мне убиваться по чужому мужу? Чай, не сотрешься. – Боле говорить она не стала, лишь захлопнула дверь перед вытянувшимся лицом князя.
Мужчина ожидал не такого отпора, хоть и предполагал, что Осинка упряма. А вот скажи она, что злится, что хоть что-то к нему испытывает, не эту корку льда, все по-другому бы повернулось. И главное, повод какой глупый нашла все разрушить!
– Ну что, красавица, раз здесь занято, тогда пойдём в конюшню. – И князь, ущипнув бабу за зад, поторопил её заняться важным делом.
Кухарка лобызала князя, удобно расположившись на сеновале, а Святослав, не получая ожидаемого удовлетворения телесного, злился. Ему хотелось, чтобы это Осинка его ласкала, чтобы это она садилась на него сверху, заставляя сердце колотить грудь изнутри.
– Ой. – Пьяный Ладимир, по случайности забредший на сношавшихся, отпрянул, а Святослав воспользовался этой заминкой и снял с себя охающую бабу.
– Ладимир, ты это, присоединяйся, а я пойду. Не оставлять же бабу одинокой, а я тут… Перепил. – Князь быстро подпоясался и пошатывающейся походкой направился к выходу.
Кухарка, видя это дело, была не против поменять не сдюжившего её мужика на более здорового Ладимира. Кузнец и сам был не прочь несказанно подвернувшейся радости после пустого времени в темнице.
Когда князь вернулся в комнату, которую они занимали, Осинка уже спала. Ещё раз подивился Святослав силе духа и упорству северянки. В углу хмуро сидел Никита. О причине его дурного настроения Святослав гадать не стал.
Они путешествовали две недели, все время запаздывая, обнаруживая панихиду законченной или очередное истерзанное тело в трупной, находя иногда, что душегуб убивал не только поодиночке, но мог вырезать к разу несколько человек. Однажды они даже разделились. Осинка с Никитой последовали в одну сторону, а князь с кузнецом в другую, оттого, что не могли следопыты понять по противоречивым слухам, где произошла трагедия. Тогда даже решили, что орудует не один человек, а сразу несколько.
