Искушение Революцией | страница 31

В «Записных книжках» много записей, касающихся моторо-тракторных станций, того, насколько они производительнее и лучше старого единоличного хозяйства и как можно еще улучшить их работу. Доказывая себе, что коллективизация, раскулачивание оправданны, Платонов то писал, например, что «кулак подобен онанисту, он делает все единолично, в свой кулак» («Записные книжки», с.34). И тут же сценка. «Кулак: Что же нам в колодезь прыгать? – (его не принимают в колхоз) Бедняк: Колодезь портить нельзя! Я тебя всухую кончу». («Записные книжки», с.25).

То все это сменяется записями о деревнях, где колхозникам за трудодень не выдают и горсти зерна, о том, что “колхозы живут, возбуждаясь радиомузыкой; сломался громкоговоритель – конец» («Записные книжки», с.35). Именно это скоро (после опубликования очерка «Впрок» и «Усомнившегося Макара») дало советской критике основания именовать Платонова «кулацким прихвостнем». Финал был безнадежен. Правды в советской власти давно уже не было ни на грош, и сломанный этим Платонов заключал: “Если бы мой брат Митя или Надя – через 21 год после своей смерти вышли из могилы подростками, как они умерли, и посмотрели бы на меня: что со мной сталось? – Я стал уродом, изувеченным и внешне, и внутренне.

– Андрюша, разве это ты?

– Это я: я прожил жизнь”

Следующие два эссе так или иначе касаются взаимоотношений центральной власти и народа, Москвы и провинции. Что это главное, впервые стало очевидно в Смутное время, когда центральная власть, разделившись на несколько боярских группировок, методично сама себя уничтожала и в конце концов изничтожила. Дальше восстановлением ее занялись две окраины, друг на друга почти издевательски не похожие. С одной стороны, юг, где казаковали незадолго перед тем голодом и разрухой выброшенные из центра страны крестьяне, холопы, черные посадские люди. Их отряды принимали живейшее участие в Смуте на всех ее этапах. Именно они с редкой жестокостью грабили, насиловали, убивали. Но позже немалую роль они сыграли и в освобождении Москвы от поляков. С другой – север страны, мало затронутый московскими неурядицами, в частности, и потому, что пользовался почти полным самоуправлением (имел своих судей и своих целовальников-сборщиков налогов). Роль в восстановлении порядка ополчения северных городов, которое возглавили Минин и Пожарский, всем хорошо известна.

Первое эссе «Столица и провинция: два пути понимания жизни» было написано для сборника «Москва: территория 2000». Работа об иконе Георгия Победоносца, хранящейся в Русском музее (этот святой был покровителем Великого Новгорода, а после его покорения Москвой как трофей перекочевал на герб Московских князей) была опубликована в журнале «WAM» («World Art Музей», № 4 за 2003 г.), правда, без первой трети. Позже, уже целиком, оно было напечатано в альманахе “По прихоти судьбы”, изданном в Нью-Йорке (2006 г.).