— Другой народ там! — воскликнул он, сделав изрядный глоток меду. — И другая жизнь. Того нет, чтоб по вечерам люди скучали. Можешь пойти в питейный дом, в винный погреб, посидеть с друзьями до полуночи. Всегда найдутся славные девушки...
— Мы давно слышали от Оття, как там живут! — прервал Велло. — Как там рыцари награбленное добро проматывают.
— Это верно, — согласился кузнец, — а ты погляди, какие у рыцарей доспехи, какое оружие, кубки, да все, чем полны их дома. Разве у нас есть что-либо подобное? Да, там — жизнь!
— А за чей счет живут эти грабь-рыцари, их оруженосцы и жулики-купцы? — ожесточаясь, воскликнул Киур. — За счет и нашего народа!
— Так уж повелось, — согласился кузнец. — Что поделаешь! Конечно, тому, кто беден, трудно живется. Почему нам так приятно сидеть и лежать здесь сейчас? У Ассо кое-что есть! Он может устлать пол своего дома шкурами. Он может всех нас накормить дичью, напоить медом — и все потому, что у него кое-что есть. Тут я не вижу ни одного работника или раба из шалаша в лесной глуши. Даже я вынужден был прийти незваным.
Все рассмеялись.
Отхлебнув из кувшина глоток, кузнец насмешливо добавил:
— Все же приятно иной раз полежать на шкурах вместе с друзьями. Да и вообще... Оттого-то вы так храбро и сражаетесь с врагами!
— Мудрость, которой ты научился в Риге, не годится здесь, в Мягисте, — пренебрежительно заметил Киур.
Лемби внимательно слушала и смотрела то на одного, то на другого; выражение ее лица говорило о том, что она пытается понять, кто прав.
— Мужчина, пока он молод и силен, жаждет борьбы, — заметил Ассо. — Если кто-либо нападет на него, чтобы ограбить и потом жить себе припеваючи, придется ведь дать отпор. Как же иначе?
— Тот не мужчина, кто стерпит это! — сказал Велло.
— Тот уж пускай сам идет к другому в рабы, — добавил Киур.
— А не нападет на вас враг — сами пойдете на него, — заметил кузнец. — Чтобы убивать и грабить! Чтобы жить припеваючи на захваченное добро!
— Мы и своим трудом проживем, да и добра нам хватает, если его не грабят, — вставил Ассо.
— Да, портит Рига людей. Кузнец каждым своим словом подтверждает это, — произнес Велло.
— Эти рыцари и крестоносцы, что приехали издалека и живут с награбленного, — хуже чумы! — взволнованно сказал Киур.
Кузнец, отстаивавший великолепие жизни рыцарей и богатых рижан, остался в одиночестве.
Было далеко за полночь, когда гости разошлись по домам.
X
В Мягисте прибыл гонец; он привез от старейшины Алисте поздравление с победой и приглашение на пиршество. Велло радушно встретил гонца, велел накормить и напоить его, но приглашение отклонил, сказав в присутствии Оття и Малле (они так и не поняли, говорит старейшина серьезно или шутит), что со здоровьем у него после этой бешеной скачки и короткой битвы неважно, приходится растирать жилы и смазывать ссадины. Да и не смеет старейшина маленького кихельконда без крайней на то нужды легкомысленно покинуть дом, когда под боком у него соседи, которых подстрекают рыцари. Проберутся они через леса и замерзшие болота сюда — тогда неоткуда будет ждать помощи! Чтобы старейшины Алисте и Сакалы могли спокойно ездить друг к другу в гости, Мягисте всегда должно быть начеку.
