Волки окружали ее со всех сторон; все ближе сверкали глаза и все явственнее между порывами ветра слышались голодный вой, визг и урчание. Вскарабкавшись на гребень холма, Лейни увидела перед собой хищников. Она задыхалась от усталости и все же, не останавливаясь, шла вперед, высоко подняв палку над головой. Лейни боялась, что, обессилев, упадет в снег и тогда стаей, со всех сторон, они кинутся на нее, вырвут узелок и вонзят в ее тело зубы. Если бы не сын, она отдала бы себя во власть богов и духов — будь что будет. Но сейчас ей надо устоять, надо отогнать прочь зверей, будь их даже не одна стая.
Волки отступали неохотно, они держались на расстоянии лишь нескольких шагов от нее, а когда Лейни замахивалась палкой, отскакивали в сторону, зло лязгая зубами.
Пройдя полсотни шагов, Лейни остановилась перевести дух — еще совсем немного, только спуститься по склону, и она дома. Снег был выше колен, местами она проваливалась в него по пояс, но тропинка меж кустов была знакома Лейни. Только бы хватило сил!
Высоко держа над головой палку и угрожающе размахивая ею, она стала пробираться дальше. Сердце бешено колотилось, в ушах гудело, раскрытым ртом она ловила воздух. Она призывала на помощь богов, шептала заклинания, но волки по-прежнему шли по пятам и поджидали ее впереди.
Лейни закричала диким голосом и обессиленно замахала палкой. Она почувствовала себя совсем беспомощной, и ей стало жаль себя.
Над кустарником уже показалась острая верхушка шалаша, — во что бы то ни стало дойти, там — ее сын!
Она снова остановилась, чтобы перевести дух, прежде чем пройти этот последний отрезок пути, и вяло помахала дубинкой. Колени ее дрожали. Казалось, она вот-вот упадет. Руки, сжимавшие узелок и палку, закоченели от холода; один прилив слабости — и она свалится и не встанет. Но мысль о сыне удерживала ее на ногах. Не сдаваться, даже если бы пришлось идти всю ночь!
Она снова стала пробиваться через глубокий снег, отгоняя хищников палкой и резкими вскриками.
Вдруг ноги ее увязли в глубоком сугробе, и, не в силах высвободить их, она упала лицом в снег.
— Сынок мой! — в отчаянии закричала Лейни. Почувствовав на своей одежде клыки, она с усилием поднялась и наугад ударила палкой.
Вытащив ноги из сугроба, Лейни постояла, жадно глотая воздух; из глаз ее текли слезы. Затем она двинулась дальше, высоко занеся палку для удара. Шалаш был рядом, за кустарником. Несколько шагов — и Лейни стояла перед входом.
