– А вот это ещё вопрос, – тихо сказал Алексей больше себе, чем кому-то.
Понимая, что пришло время для решения её вопроса, Мотя подошла к Виктору и, торжественно вытащив из кармана кольцо, протянула его хозяину со словами:
– Возьмите жёлтую пчелу, отдайте, пожалуйста, голубую бабочку.
Виктор непонимающе смотрел на говорившую, и страх накрыл его с головой, он понял: пришла белая горячка, допился. Не придумав ничего лучше, он перестал бороться со сном, а устроившись поудобнее на столе, в одно мгновение уснул, прошептав ужасной болезни:
– Сгинь.
Мотя стояла у стола с протянутой рукой, было обидно и больно одновременно, средний палец на левой руке стал болеть ещё сильнее, словно проявляя солидарность со своей хозяйкой.
– Вы знаете, Матильда, а я его понимаю, – сказал Алексей, вздыхая, – это я сейчас к вам немного привык, а в начале нашего знакомства мне хотелось это сказать вам раз сто.
В другой момент Алексей ни за что бы не упустил возможности подольше поиздеваться над простушкой Мотей, но сейчас его накрыло странное чувство: дверь в кабинет после возвращения Толяна была неплотно закрыта и ощущение, что их подслушивали, не отпускало. От этого почему-то становилось очень страшно, до мурашек, которые побежали наперегонки по коже, пугая друг друга.
Глава 28
Красота спасёт мир
– Вы счастливые, – выдохнула Зинка, – вы живёте в этой красоте.
Зинаида решила довериться Тимуру. Этот мажор, не знающий слово «нельзя», не стал бы воровать картину у отца и тем более убивать мачеху – именно так она рассуждала, но в глубине души, где-то очень глубоко лежала другая правда: она просто любовалась его голубыми глазами. Повлиял на её решение ещё и его ответ на поставленный Зинкой вопрос.
– Марго, по сути, была неплохой, мы общались, она не могла. Всё, что угодно, ошибиться могла, напакостить тоже в её духе, но покончить жизнь самоубийством – никогда.
Именно после этих слов Зинка пообещала нахалу, что расскажет всё, если он свозит её в посёлок Трудовое. Тимур усмехнулся, но согласился. Она даже подумать не могла, на что подписалась. У мажора был не автомобиль, а байк, классный, большой и скоростной. Боясь показаться трусихой, она поджала губы, надела шлем, что вручил ей Тимур, и села на железного коня. Сначала она крепко вцепилась в модную куртку молодого человека, но по мере поездки страх уходил, а приходило ощущение свободы и даже полёта.
Надо отдать должное, Тимур не задавал никаких вопросов ни тогда, когда приехали по нужному адресу, ни тогда, когда ему пришлось около часа стоять на улице и ждать Зинку. Но по пути обратно во Владивосток он остановился, снял шлем и сказал:
