Но Хью резко отступил, снова уйдя в себя. Его взгляд снова стал закрытым.
Эйприл продолжила разбирать коробку, поняв, что пауза нелепо затянулась. Правда, напряжение все еще висело в воздухе. Она не могла придумать, как ей теперь себя вести, Хью же казался невозмутимым. Хотя она догадывалась, что он просто в очередной раз не показывает истинных эмоций.
— Эта одежда принадлежит не моей матери, — вдруг произнес он. — Я вообще понятия не имею, чьи это вещи, почему они из такой дешевой ткани и зачем, черт возьми, моей матери нужен был весь этот хлам…
Эйприл понимающе кивнула. Голос Хью был жестким, в нем слышалось едва сдерживаемое разочарование.
— Масштаб личности моей матери гораздо больше увлечения всеми этими бесполезными вещами. Почему уже она сама этого не понимала?
Хью вновь встретился взглядом с Эйприл, но она знала, что он не ждет ответа: вопрос был риторическим.
— Я заберу эти вещи из твоего дома, — только и смогла произнести она.
— Из ее дома, — пояснил Хью и, не говоря ни слова, ушел.
Хью спал беспокойно.
Проснувшись довольно поздно, он решил не присоединяться к группе велосипедистов, с которыми обычно проводил время в среду, и поехал на прогулку в одиночестве. Сегодня он хотел побыть наедине с собой, своими мыслями. К тому же движение на дорогах оживилось, после ночного дождя дороги все еще не просохли, в таких условиях трудно передвигаться группой.
Лондон мог быть очень опасным городом для велосипедиста, Хью относился к этому факту с пониманием и уважением.
Сегодня Хью отчаянно нуждался в одиночестве, не хотел, чтобы его окружал гул разговоров, веселые товарищи, желающие поделиться очередным анекдотом или историей из жизни. Он слышал лишь собственный пульс, равномерное дыхание и шум колес. Какофония утреннего лондонского шума просто отступила на задний план.
Хью с силой крутил педали, стараясь выкинуть из головы все мысли, отвлекавшие его от прогулки.
Вскоре он выехал за пределы Лондона. Он согрелся и даже вспотел, но ледяной ветер отчаянно обдувал его щеки. Хью не прогадал, надев сегодня с утра теплый черно‑белый спортивный костюм, жилетку и перчатки, иначе бы точно замерз. Его товарищи к этому моменту уже развернулись бы и отправились домой, но Хью все катил и катил вперед, не замечая времени. Городской пейзаж уже давно сменила сельская местность.
Добравшись до Бокс‑Хилл, он наконец остановился, наслаждаясь приятной болью в мышцах. Его сердце бешено колотилось, во рту пересохло.
