Он смеется, и мы движемся вперед.
— Ну, это уже не преследование, но, если ты приглашаешь, я с удовольствием провожу тебя в магазин.
— Не знаю, готов ли ты к такому скачку в своем статусе, — поддразниваю я. — Был преследователем и за один день сделался провожатым? А ты-то небось думал, со мной все просто?
— Давай показывай дорогу, острячка, — говорит он, хватая меня за руку.
Я слегка вздрагиваю и смотрю на наши соединенные руки. Вот так вот, за ручку? Странновато.
И снова теплое чувство, когда наши руки соприкасаются. «Все страньше и страньше», как говорила Алиса, оказавшись в Стране Чудес. Он просто проявляет вежливость, Эви, потому что думает, что расстроил тебя. Возьми себя в руки! Мне становится неловко, поэтому я отнимаю руку, делая вид, что ищу в сумочке солнечные очки. Нацепляю их, хотя на улице отнюдь не солнечно, и хватаюсь обеими руками за ремешок сумки, чтобы у него не возникло соблазна снова взять меня за руку.
Я украдкой бросаю взгляд на Джейка, он слегка хмурится, но ничего не говорит, и мы идем дальше.
Все это более чем странно.
— Ну, — говорю я, чтобы сгладить внезапно возникшую неловкость, — и чем занимается компания твоего отца?
Прежде чем ответить, он бросает на меня быстрый взгляд.
— Мы производим продукт для отдела национальной безопасности правительства. По сути, это рентгеновская технология, которая используется в аэропортах по всему миру. Есть еще несколько небольших ответвлений, но это наша основная линия. — Я киваю, и он продолжает: — Отец основал свою компанию тридцать лет назад, у него есть филиалы здесь и в Сан-Диего, но в последние годы здешний филиал дышит на ладан. Я начал работать с ним пару лет назад и переехал сюда, чтобы поставить филиал в Цинциннати на ноги. Вообще-то требовалась только провести реструктуризацию и заменить некоторых топ-менеджеров, которые больше заботились о собственном кармане, чем о процветании фирмы.
Я снова киваю, и мы заворачиваем за угол, к продуктовому магазину.
— Отец, должно быть, очень доверяет тебе, раз так скоро поручил тебе такое ответственное дело.
Он слегка напрягается.
— Я никогда не давал ему особого повода доверять мне. На самом деле он умер почти год назад, за полгода до моего переезда сюда.
Он снова хмурится; не знаю, что он такое натворил, чтобы нуждаться в оправдании перед отцом, но по непонятной причине мне хочется одного: заставить его улыбнуться.
Поэтому я хватаю его за руку, снова держусь за нее и улыбаюсь во весь рот.
