Зейн напрягся, и Кэтрин, почувствовав это, положила руку ему на грудь, стараясь отогнать горькие воспоминания.
– Можешь не продолжать, – сказала она.
– Нет, я расскажу все, – возразил Зейн, поглаживая большим пальцем ее ладонь. – Ну так вот, наутро она страдала от жестокого похмелья и белой горячки – но вместе с тем впервые за много месяцев была относительно трезвой – и плакала, просила у меня прощения… – Зейн вздохнул, и его боль отозвалась в сердце Кэт. – Но я не мог ее простить и ушел в школу даже не попрощавшись. В тот же день меня на улице поймали люди отца – и больше я мать не видел. Спустя два месяца она умерла от передозировки наркотиков. Отец показал статью в газете. И с тех пор я прекратил попытки убежать из дворца. – Зейн замолчал, и в комнате повисла гнетущая тишина. – Потом я даже начал прислушиваться к словам отца. Его, конечно, нельзя было назвать любящим родителем, но стоит признать – деньги больше не были для меня проблемой. Так что, наверное, я получил то, что сам хотел. Пострадала моя мать, а не я.
Кэт подняла голову и взглянула на Зейна: в глазах его она увидела стыд и сожаление.
– Эй, почему ты плачешь? – нахмурился он, стирая пальцем слезинку с ее щеки.
Кэт вытерла глаза кулаком, ругая себя за несдержанность, в горле стоял ком, и трудно было вымолвить даже слово. Ей было жаль Зейна, который, очевидно, до сих пор винил себя за то, что случилось с матерью после его отъезда. Но она не знала, как сказать ему об этом.
– Просто очень грустная история.
– Я предупреждал.
Кэт задумалась, она понимала, что в случившемся нет вины Зейна. То, что произошло между его родителями, превратив любовь в яд, отравляющий взаимоотношения, не было связано с ним. Но если ему сказать, он все равно не поверит, слишком долго он прожил с чувством вины на сердце.
– А если я расскажу кое-что о себе, это будет слишком? – спросила Кэтрин, отчаянно надеясь, что Зейн позволит ей это откровение. Пожалуй, сейчас они подняли тему, в которой Кэт, несмотря на всю свою неопытность во взаимоотношениях, была экспертом. Она знала, что такое винить себя за то, что происходит с родителями, – даже если это и неподвластно твоим силам.
Зейн грустно улыбнулся.
– Ты лежишь обнаженная в моей постели, Кэтрин, и спрашиваешь у меня разрешение на откровенный разговор?
Кэт кивнула, радуясь его шутке и одновременно ругая себя за это, и начала рассказ:
– Когда мне было шесть, мама ушла от отца к другому – у нее было много любовников. Мы с папой больше ее не видели. Это разбило сердце отца, он так и не оправился от удара.
