– Зачем тебе паковать вещи? – спросил он.
– Мне нужно уезжать. Ведь я, конечно, не могу остаться после того, что только что произошло. – Кэт дернула простыню. – Зейн, пожалуйста, отпусти.
– Ни за что, – отозвался он. – Пока не прекратишь нести чепуху. Мы переспали, Кэтрин, – но это было нечто само собой разумеющееся после того поцелуя.
Кэт так шокировали эти слова, произнесенные небрежным тоном, – неужели он не видит, что отныне их проект в опасности?
– Я все равно… все равно не могу остаться, – запинаясь, вымолвила она, дергая за край простыни, но безуспешно. Не хватало только с ним бороться!
Но тут Зейн резко дернул ткань на себя, и Кэтрин практически упала ему на грудь. Зейн обхватил ее за талию и прижался губами к ключице.
– Успокойся, Кэтрин. Ты снова преувеличиваешь.
Внезапно он замер, и с губ его сорвалось резкое слово.
– Что, черт возьми, это такое?
Кэт, успевшая соскочить с кровати, пока предоставился шанс, повернулась – и увидела, что его взволновало. На нижней простыне алели капли крови. Зейн поднял глаза на девушку.
– У тебя месячные?
Можно было бы снова соврать – но Кэт с трудом это давалось. Вспыхнув под его пристальным взглядом, она нехотя покачала головой.
– Ты солгала? – догадался Зейн. – Ты была девственницей.
– Я не хотела лгать… просто боялась, что тебя это остановит.
– Я сделал тебе больно?
– Нет, почти нет, – ответила Кэт, проникаясь к нему глубокой симпатией за то, что ему не все равно.
– Кэтрин, обычно на такой вопрос отвечают либо «да», либо «нет», – укоризненно сказал Зейн, и в темных глазах его притаилась какая-то настороженность, непонятная ей.
– Больно было лишь момент. Потом было приятно.
Зейн кивнул и отвернулся, и Кэт, воспользовавшись возможностью, накинула на плечи шелковый пеньюар. Ей было нелегко вести столь откровенный разговор, и она догадывалась, отчего. Этот момент близости означал для нее куда больше, нежели просто секс, – однако трудно было угадать, что на сей счет думает Зейн. Украдкой взглянув на него, Кэт заметила, что он словно расстроен, может быть, злится на нее. Возможно, тоже полагает, что они совершили ошибку.
– Мне проводить тебя до женской половины? – спросил Зейн.
Вот и все – Кэт ощутила себя так, точно он ударил ее, но постаралась не показывать боль и лишь покачала головой. Зейн же, указав на дверь, произнес:
– Если ты выйдешь здесь, один из охранников покажет тебе дорогу.
– Хорошо, – с трудом вымолвила она.
– Мы поговорим о том, что произошло, завтра, – продолжал Зейн, и голос его словно бы смягчился, но Кэтрин это не принесло утешения. Она кивнула, чувствуя, что едва сдерживает слезы. О чем они могут говорить?
