Он ответил на это так: «Все философы говорят не о том, как они сами живут, но как надо жить. Я говорю о добродетели, а не о себе и веду борьбу с пороками, в том числе и со своими собственными: когда смогу, буду жить как должно. Ведь если бы жил вполне согласно моему учению, кто был бы счастливее меня, но теперь нет основания презирать меня за хорошую речь и за сердце, полное чистыми помыслами».
Сенеку звали точно так же, как и отца — Луций Анней. Старший был известным преподавателем красноречия и принадлежал к богатому сословию всадников. Младший вошел в историю как философ, писатель, политик.
История не забыла и его братьев. Галлион, проконсул одной из имперских провинций, отказался судить апостола Павла и даже упоминается в Библии. Другой брат, Мела, жил тихо и уединенно, но богато, что в нероновские времена было небезопасно. И всё же ему пришлось добровольно умереть. Завещав часть состояния императору и его приближенным, Мела рассчитывал спасти остальное. Сенека писал о братьях: «Один с большим умом отдался административной деятельности, другой с не меньшим благоразумием отказался от неё».
К двадцати годам Сенека получил хорошее образование, потом слушал лекции лучших тогдашних философов. Среди его воспитателей были пифагореец, стоик, киник… Речи стоика Аттала, видно, пришлись молодому человеку по душе больше других. Во всяком случае, всю жизнь он исповедовал именно стоицизм. Поэтому скажем несколько слов и об основателе этого учения.
Родоначальником стоицизма считают философа Зенона. Он преподавал в афинской галерее с колоннами — портике, по-древнегречески — стоа. Верховным авторитетом для стоиков был Сократ. Они тоже строили свою этику на знании, но искали добродетель не ради счастья, а ради покоя и безмятежности. Их этический идеал — бесстрастие, а настроение — пессимистическое, созвучное пушкинским строкам: «На свете счастья нет, а есть покой и воля».
Стоики смотрели свысока на добро и зло и учились равнодушно принимать то, на что нельзя повлиять: жизнь и смерть, красоту и безобразие и т. п. Добрая воля согласна с природой, а злая повинуется верховным законам, подобно собаке, которую тянут на поводке. И если для нас добродетель хороша постольку, поскольку ведет к чему-то хорошему, то стоик, отметил Бертран Рассел, добродетелен не для того, чтобы делать добро, но делает добро, чтобы быть добродетельным. Главное — научиться сохранять самообладание в трудных ситуациях. «В этой бурной, как море, жизни есть одна пристань: презирать будущие превратности, стоять надежно и открыто, грудью встречать удары судьбы, не прячась и не виляя», — писал Сенека.
