Но в восьмидесятых думали уже иначе. В адрес суда приходили гневные письма трудящихся:
«Не судить, а привязать на площади к верхушкам берез и разорвать на части» — пишет педагог (напомним: из 11 Овечкиных — пятеро несовершеннолетних).
«Всех расстрелять с показом по телевизору» — это воин-интернационалист.
«Просим вынести высшее наказание расстрел, чтобы знали, что такое Родина» — письмо парторга по поручению партсобрания.
Суд не прислушался к просьбам и дал смехотворные сроки: 17-летнему Игорю — восемь, а беременной Ольге всего шесть (она, кстати, была против угона и безуспешно пыталась отговорить остальных). Да и то вышли досрочно: в девяностые страна становилась другой.
Что же не устраивало угонщиков?
Нинель Сергеевну не устраивало многое. Лишилась родителей, когда ей не было и шести. Отец погиб на фронте, мать осталась одна с пятью детьми. А через год пьяный сторож застрелил её на колхозном поле, откуда она пыталась вынести несколько картофелин. Росла в детском доме, откуда вышла деспотичной и нацеленной на выживание. Работала продавщицей. Вышла замуж, через год на свет появилась Людмила. Вторая дочка родилась мертвой, и мать поклялась: «Никогда не убью в себе ни одного ребенка. Буду рожать всех». За четверть века родились ещё десять.
Муж пил. Сосед вспоминает: «Мужа своего, Митьку, сильно терроризировала. Стоило мужику выпить 50 грамм, так ору было на всю округу. Он, хотя алкашом не был, выпивал иногда крепко». Учтём, что «крепко» — это даже по сибирским меркам. Потом умер, оставив одиннадцать детей.
Это была семья, где младшие подчинялись старшим, а все вместе — матери. С её одобрения мальчики пошли в музыкальную школу, а девочки — по материнским стопам, в торговлю. Хотя у старшей, Людмилы, поначалу были другие планы — журналистика, даже писать пробовала… Но мать мыслила рационально: «Выбрось эту дрянь из головы и займись-ка лучше огородом».
Людмила вышла замуж и жила отдельно. О планах побега, похоже, не знала, и на суде выступала свидетелем. (Она же и стала опекать четырёх малолетних сестёр и братьев. Потом и племянницу, Ольгину дочку. Вдобавок к своим троим).
Между тем, материнские планы сбывались. Им дали две трёхкомнатные квартиры, но дом с участком на окраине Иркутска пустовал, хозяйства уже не было, и денег не хватало. Выступать за плату не разрешали, хотя на сцену приглашали охотно. Зато ансамбль побеждал на музыкальных конкурсах, о нём писали и снимали кино. Даже в Гнесинское училище приняли, но не заладилось. Способности у всех оказались разные, старания — тоже. В общем, бросили это дело. Да и зачем, когда впереди гастроли…
