Но незавершенность дела угнетала. И от этого вольно или невольно Владимиров весь вечер мысленно возвращался к нему. Жена, привыкшая к его задумчивости, не задавала вопросов, дети, вернувшиеся со своих вечерних дополнительных занятий: сын со спортивной секции, а дочка из театральной студии, также молча делали уроки, привычно обращаясь за советами лишь к матери. Его никто не тревожил по пустякам. Майор знал, что этим он обязан своей жене, и очень ценил ее за мудрость и такт.
Когда утром он переступил порог своего служебного кабинета, Егор Левин ошарашил его вопросом:
— Ты смотрел вчера в новостях? Даже на Первом это показали!
Увидев недоуменное лицо своего коллеги, Егор пояснил:
— Вечно ты не в курсе. Подколесину уже взяли. Открылись ее махинации: там целый воз всего: вывод средств за рубеж, оффшорные счета, откаты, аферы, крупно брала дамочка. Прямо Рокфеллер в юбке.
Пока Владимиров осмысливал переданную ему информацию, Егор продолжал:
— Я уже и в новостях в Интернете посмотрел, и там про нее есть. Прославила на всю страну, даже на весь мир. Теперь прокуратура занимается ее делом. А нас к себе начальство вызывает.
Как бы желая удостовериться в правдивости слов Левина, Владимиров сел за свой рабочий стол и сразу полез в смартфон. Действительно, новость об арестованной замминистра культуры уже была в Интернете, конечно, не в топе новостей, но этого было достаточно, чтобы поверить. Тут же Владимиров понял, что события недельной давности и сегодняшний арест — это звенья одной цепи. И визит в загородную квартиру имел целью не просто поджог, скорее всего, имело место похищение информации из личного архива Подколесиной.
Однако его поток мыслей был прерван звонком начальства. Вместе с Егором и откуда-то появившимся Петром Владимиров пошел в высокий кабинет, действительно, располагавшейся на последнем верхнем этаже их здания.
В кабинете у начальника уже сидел молодой для своего звания подполковник — старший следователь по особо важным делам из прокуратуры. Невысокий блондин, достаточно вежливый, но с каким-то холодным блеском голубых глаз. Его представили, он попросил вести его в курс дела по возбужденным уголовным делам, пострадавшей в которых была признана Подколесина. Владимиров кратко изложил факты, однако о своей догадке насчет Соловьевой предпочел пока промолчать.
Подполковник бегло пробежался по бумагам.
— Нестандартное преступление, — хотя есть свои «ниточки», можно зацепить, — проговорил он. — Ввиду сложившейся ситуации мы освобождаем вас от ведения этого дела. Можете даже порадоваться, все это вообще попахивает «глухарем». А теперь с вас взятки гладки.
