– Но я… я же не об этом… – заикается Кенджи.
– Знаешь, что я думаю, – все еще улыбаясь, продолжает Назира, – о том, кто указывает мне, по закону я одета или нет?
Она выставляет оба средних пальца.
Кенджи поперхнулся.
– Валяй, – сверкает она глазами, вновь взяв вилку, – скажи моему отцу, оповести армию. Мне плевать.
– Назира!
– Заткнись, Хайдер.
– Ого! Извини, – вдруг говорит Кенджи, явно запаниковав. – Я не хотел…
– Да ладно, – Назира закатывает глаза. – Что-то я не голодна.
Она встает – и делает это элегантно. В ее гневе, в открытом протесте есть нечто привлекательное. Стоя, она производит впечатление. У нее тоже длинные ноги и стройное тело, как и у брата, и держится она с гордостью высокорожденной. На Назире серая туника из тонкой, но плотной ткани, облегающие кожаные брюки и тяжелые ботинки, а на руках блестящие золотые перстни-кастеты.
Засматриваюсь не только я. Молчавшая до сих пор Джульетта не сводит глаз с Назиры. Я чувствую, о чем она думает: она вдруг вся напряглась, бросила взгляд на собственный наряд и скрестила руки на груди, будто стараясь скрыть розовый свитерок, который дернула за рукава, едва их не оторвав. Она так прелестна, что я готов расцеловать ее при всех.
После ухода Назиры над столом висит тяжелое молчание.
Мы ожидали от Хайдера расспросов, но он молча ковыряет содержимое своей тарелки с неловким и усталым видом. Никакие деньги или положение не спасают от мук семейных ужинов.
– Зачем ты завел этот разговор? – вдруг толкает меня локтем Кенджи. Я вздрагиваю.
– Прости, что?
– Это ты виноват, – шипит он. – Зачем было говорить о ее платке?
– Я задал один вопрос, – отрезаю я. – А ты привязался и не затыкался!
– Но кашу заварил ты! Зачем ты вообще заговорил?
– Она дочь Верховного главнокомандующего, – отвечаю я, стараясь не заорать. – Она прекрасно сознает, что ее поведение нарушает законы Оздоровления.
– Господи, – качает головой Кенджи, – замолчи уже!
– Да как ты смеешь!
– О чем вы шепчетесь? – подается к нам Джульетта.
– О том, что твой бойфренд не умеет вовремя заткнуться, – с полным ртом отвечает Кенджи.
– Это ты не умеешь рот закрыть, – отворачиваюсь я. – Даже когда ешь. Это омерзительно…
– Заткнись, я голоден!
– Позвольте мне тоже откланяться на сегодня, – Хайдер вдруг встает.
Мы все смотрим на него.
– Ну конечно, – говорю я, вставая, чтобы должным образом пожелать ему спокойной ночи.
– Ани аасеф, – произносит Хайдер, глядя на свой недоеденный ужин. – Я надеялся на плодотворную беседу, но, боюсь, сестре тут не нравится. Она вообще не хотела уезжать из дома. – Он вздыхает. – Но ты знаешь нашего
