– Ух ты, – говорит она, и ее глаза загораются узнаванием. – А я-то гадала, для чего это… – Джульетта подходит и присаживается на корточки у стены картона, ведя пальцами по ненадписанным коробкам. – Тебе помочь перенести их в твой новый офис?
Отрицательно качаю головой.
– Хочешь, я помогу тебе их разобрать? – она оглядывается на меня через плечо. – Я с радостью…
– Нет, – поспешно отвечаю я и встаю, стараясь казаться спокойным. – В этом нет необходимости.
Джульетта приподнимает брови.
Силюсь улыбнуться.
– Я бы хотел разобрать их сам.
Она кивает. Недопонимание разом заканчивается, и от ее сочувственной улыбки у меня в груди ложится камень. В душе шевельнулось неприятное ледяное ощущение. Джульетта считает, мне нужно время, чтобы справиться с горем, и перебирать вещи отца для меня эмоционально тяжело.
Она не знает. Хотел бы и я не знать…
– Ну что, – говорит она, идя к кровати. Коробки забыты. – День был… интересный.
Стеснение в груди растет.
– Вот как?
– Я только что познакомилась с твоим старым другом, – говорит она и падает на матрац.
Закинув руку, стягивает с волос резинку и вздыхает.
– Моим старым другом? – с ударением переспрашиваю я, но смотреть могу только на Джульетту, любуясь ее четкими чертами.
Сейчас я еще ничего достоверно не знаю, но уверен – ответы в архиве отца, в коробках, составленных в этой комнате. И все равно мне не хватает смелости посмотреть.
– Ну что, – она машет мне рукой с кровати, – ты идешь?
– Да, – автоматически отвечаю я. – Да, любимая.
– А ты его помнишь? – спрашивает она. – Хайдера Ибрагима?
– Хайдера? Конечно, – киваю я. – Он старший сын командующего Азией. У него есть сестра, – с разгона добавляю я.
– Насчет сестры не знаю, – говорит Джульетта, – но Хайдер здесь и останется на несколько недель. Мы сегодня с ним ужинаем…
– По его приглашению.
– Да, – смеется Джульетта. – Как ты узнал?
Неопределенно улыбаюсь:
– Я хорошо знаю Хайдера.
Помолчав мгновение, Джульетта спрашивает:
– Вы действительно дружите с раннего детства?
Не подавая виду, что я уловил неожиданно возникшее в комнате напряжение, молча киваю.
– Давно, – говорит она.
– Да, очень давно.
Джульетта садится на кровати и, подперев рукой подбородок, смотрит на меня.
– Ты же говорил, у тебя не было друзей?
Смеюсь, но смех звучит глухо.
– Не знаю, можно ли назвать нас друзьями.
– Значит, тебе он не нравится?
– Нет.
– Не хочешь мне побольше рассказать?
– Да особо нечего рассказывать.
– Но если вы не друзья, зачем он здесь?
