Унпегер. Полярная сказка | страница 4
Песецъ-Рикукъ съ куропаткою Кабеу не могли наглядѣться другъ на друга. А когда спалъ Рикукъ, Кабеу клевала блохъ въ его шубкѣ, чтобы не мѣшали спать.
Горностай-Амчекъ съ мышкой-Пипекъ грызли одинъ корешокъ и даже и тутъ не ссорились.
И самъ гора-звѣрь-Камау-мамонтъ бережно обходилъ гнѣздо пищухи-Вувчекъ, чтобы не растоптать дѣтенышей.
Какъ жили, не ссорясь? Потому жили не ссорясь, что было солнце бѣлое, какъ снѣгъ, и на землѣ никто не видалъ даже самой маленькой капли крови.
Прибѣжалъ бродяга-Рикукъ издалека, потому что всегда Рикукъ гдѣ-нибудь да бѣгаетъ, кричитъ Рикукъ всѣмъ звѣрямъ:
— Собирайте совѣтъ! Я видѣлъ чудо! Лежитъ на пескѣ у воды великая краса — солнечная искра. Бѣлая, какъ огонь, крѣпкая, какъ огниво, холодная, какъ кремень!
Удивились звѣри, потому что солнце крѣпко стояло на мѣстѣ, не было ночи и невидно было звѣздъ.
Закричали лѣсныя щеголихи. Оштаки-бѣлка, Кекукъ-сойка и Тэки-черная жучиха:
— Намъ, намъ! Пойдемъ, возьмемъ, повѣсимъ на ремешкѣ, сдѣлаемъ подвѣску на шею!
Рикукъ говоритъ:
— Это нельзя! Кто возьметъ искру, будетъ у того она, какъ медаль у Маньо-окружнаго начальника и будетъ онъ, значитъ, какъ староста!
— А что такое староста?
— У, — говоритъ Рикукъ — большое, сильное! Всѣхъ сильнѣе! Кому прикажетъ — всякій сдѣлаетъ, а ему никто приказать не смѣетъ. И кого накажетъ — всякій стерпитъ, а его — никто не смѣетъ…
Закричали звѣри, закричали птицы громче бубна:
— Я хочу! Я хочу!
А Рикукъ говоритъ:
— Устроимъ большой бѣгъ. Кто первый добѣжитъ и схватитъ искру — тотъ и староста.
Схватилися птицы, замахали крыльями.
— Мы всѣхъ скорѣе! Какъ полетимъ, не зная сторону? Говори скорѣе, гдѣ искра?
Рикукъ показалъ на югъ. Такъ засвистѣли птицы крыльями, какъ тетива спущеннаго лука, и такъ скоро скрылись, какъ мерзнетъ вода зимою.
А Рикукъ сказалъ:
— Онѣ всѣхъ быстрѣе, я и показалъ невѣрно. Какъ же птицѣ быть старостой?
Никогда никто до того не говорилъ неправды, вотъ и повѣрили птицы, улетѣли, куда не надо.
Начали звѣри бѣгъ. А все-таки не знали, куда бѣжать. Все, что жило, пришло въ безуміе и только знало: бѣжать, а куда — про то и не думало.
Гора-звѣрь-Камау-мамонтъ всегда тихо ходилъ, помнилъ про свою тяжесть. И вдругъ побѣжалъ Камау — и хорошо еще, что на западъ. Испортилъ Камау всю землю на западѣ. Гдѣ ступалъ — дѣлалъ провалы, гдѣ проводилъ ногою — рѣзалъ землю рытвинами. Уходили ноги Камау въ землю, какъ въ болото: разсердился Камау и сталъ бросать горы на горы. Изрылъ весь западъ, и на югъ закинулъ горы. Даже до нашихъ мѣстъ и черезъ летѣли комья, и куда ни пойдешь теперь — вездѣ скверно отъ горъ, рѣкъ и озеръ.
