Вовке четырнадцать лет, он сын нашей дворничихи, тети Стеши. Он помогает ей чистить снег во внутреннем дворе. И мы помогаем, используя настоящие или, как я, детские лопаты.
Эмма — моя ровесница, ее брату Славке одиннадцать лет. Уже известно, что их папа погиб. Мама уходит на работу, оставляя Славку за старшего. Мы рады, что иногда им тоже удается влиться в команду.
Шумные, веселые, спортивные, затейливые и даже опасные игры — составная, если не главная, часть нашего детства. То и дело раздавалось: «Тук-тук-тук — Наташа выйдет? Таня выйдет? Леля с Ириной выйдут?», и нас выпускали на волю. А там — в зависимости от погоды, от времени года или суток открывался простор воображению. Сам дом с двумя корпусами, его местоположение в тихом переулке, идущем под уклон от Пушкинской до Петровки, его устройство с холлами, коридорами, лестницами и переходами, с внутренним, закрытым с четырех сторон, двором, как будто был создан для детского мира. Нам казалось, что так интересно, таинственно и запутано в устройстве дома исключительно для наших игр.
Зима в Москве снежная и долгая. За ночь снег засыпает весь переулок; дворники скребут тротуары с утра до вечера, оставляя высоченные сугробы под окнами первого корпуса. Булыжная мостовая утаптывается прохожими и редким транспортом — лошадью с телегой или полуторкой, проезжающими по разу или два в месяц. Нам нравится кататься на санках под горку по утрамбованной мостовой. Дети «высыпают» из всех домов переулка. Нас много, а санок мало, поэтому разбиваемся на группы и катаемся по очереди. Мы бежим с санями в конец переулка на Пушкинскую улицу. Оттуда делаем разбег на несколько шагов и бросаемся животом на деревянные планки. Санки летят вниз — у кого-то до ближайшего сугроба, у кого-то почти до самой Петровки; кто-то падает посреди переулка, со смехом наезжая на соседа. Пока встаешь, отряхиваешься, «очередник» уже на твоих санках с криком пролетает мимо. Переулок шумит, гудит, бурлит наподобие горной речки с порогами.
Иногда случается, что отец, шагая из консерватории, застает в переулке радостный детский гомон. Тогда он делает поезд из имеющихся саней, усаживает на них всех нас и несется под гору до Петровки, даря нам радость долгого полета. Мы не отпускаем его, и он проделывает такой трюк по три-четыре раза.
Закрытый кирпичными стенами двор — это наше общее достояние. Здесь интересно играть в любой сезон. Зимой можно кататься с горок, которыми служат сугробы, наваленные тетей Стешей до второго этажа — съезжать на санках, на досках, на собственных ногах или пальто. Но особенно вольготно здесь бегать с мячом, или играть в курки или в другие игры и не бояться потерять подручный инвентарь. В курки нас научил играть Генька. Курки — это небольшие деревяшки с заточенными концами. Он старательно выстругивал их для нас. При ударе битой по заостренному концу курок подскакивал, и в этот момент нужно было битой посылать его вдаль. По три удара каждому: у кого курок отлетит дальше, тот побеждает.
