Я в тот день с утра отправилась звонить в Абрау; до поселка меня подвез экспедиционный «газик», отправлявшийся на рыбозавод в Темрюк за рыбой для наших зверей, а обратно мне пришлось добираться своими силами. Я отношусь к той категории пешеходов, которых всегда подвозят на попутках, и меня на этот раз тоже подвезли, но не до конца — почти до самой базы меня могли довезти только пограничники, а их в тот день не было. Так что мне пришлось пройти около восьми километров по горным дорогам — не так уж много для тренированного человека, а я на свою форму не жалуюсь. Но стояла страшная жара — тридцать пять градусов в тени, и когда я добралась до нашего пляжа, где сидели Инна с физиком Вадимом, размораживая ставриду для Аси, вид, наверное, у меня был еще тот, во всяком случае они посмотрели на меня с сочувствием, и Инна проговорила:
— Татьяна, у тебя тепловой удар! Сейчас же лезь в воду!
Я до этого ощущала себя совершенно нормально, но как только она мне об этом сказала, то перед глазами у меня тотчас пошли крути, голова закружилась, и я почувствовала, что вот-вот в беспамятстве опущусь на гальку. Скинув с себя шорты и майку и оставшись в купальнике, я тут же полезла в воду, но Инна попросила меня подождать и подозвала Асю, которая ошивалась в коридоре у самого берега, с любопытством за нами наблюдая.
Инна протянула ей рыбку, Ася ее взяла, я вошла в воду и крепко, изо всех сил — я вдруг почувствовала, что их у меня почти не осталось, — взялась за ее спинной плавник. Подбадриваемая словами Инны: «Держись крепче!» — я погрузилась в воду, ощущая каждой клеточкой тела ее божественную прохладу. Главное было — намочить перегретую на солнце голову (я всегда хожу с непокрытой головой). Ася очень медленно и плавно повезла меня по коридору по направлению к каракатице; доплыв до глубокой воды, она начала медленно кружить, держась у самой поверхности. Нет, она не пыталась ни скинуть меня, ни нырнуть — все то время, которое мне было нужно, чтобы прийти в себя, она вела себя чуть ли не как нянька, выхаживающая раненого (то есть в данном случае перегревшегося). Но как только она почувствовала, что я оживаю (каким образом она это узнала — не имею понятия; может, она ощутила разницу в напряжении моих мышц или я усилила свою хватку?), так вот, как только она это почувствовала, то сразу же резко ускорилась и начала со мной играть в нашу обычную игру «а ну-ка догони». Мы снова устроили с ней привычную веселую кутерьму. Ася от меня удирала, иногда поджидая, чтобы я не слишком от нее отставала, и снова ускользала буквально из-под рук; потом ей это надоело, и она позволила мне покататься у нее на хвосте, причем безбожно ныряя так, что удержаться было непросто.
