Их обширный вольер находился как раз перед той самой трибуной, где расположились мы с Алексом. Боря, высокий неуклюжий парень с большими руками и ногами, захватив ведро с рыбой, сел в резиновую лодку и поплыл к ним.
Открыв дверцу, Боря неуверенно завел лодку внутрь вольера; даже я, отнюдь не отличавшаяся животной интуицией и сидевшая довольно далеко, ощутила его страх. Что по этому поводу думал сивуч Гаврюша, я не знаю, но в его поведении не чувствовалось ни малейшего уважения к человеку в черном костюме для подводного плавания.
Главным для морского льва было то, что у этого представителя двуногих имелось для него кое-что ценное. Видимо, ему вовсе не улыбалось вымаливать по одной рыбке за то, что он будет плясать под чужую дудку; он хотел получить все — и сразу. И он придумал, как это сделать. Его гибкое мощное тело рассекало воду со скоростью, которой трудно было ожидать от такого массивного зверя, и я прекрасно видела, как при его приближении к лодке Боря отшатнулся; это было его ошибкой. Гаврюша, почувствовав его неуверенность, в следующий раз не просто приблизился к лодке — он ее перевернул. То есть я не совсем поняла, что же на самом деле произошло: то ли сивуч действительно сильно толкнул утлую лодчонку, то ли он просто ее коснулся, а все остальное Боря сделал сам, бросившись к противоположному от зверя борту и таким образом нарушив равновесие. Все это произошло в одну секунду, и через мгновение Боря барахтался в воде, цепляясь за лодку и отбиваясь от сивуча. Вернее, это Боря думал, что именно он нужен Гаврюше, на самом деле Гаврюша интересовался лишь расплывающейся в воде рыбой, а стажер ему только мешал. К несчастью для Бори, до него это дошло слишком поздно — тогда, когда все, кто наблюдал за этой сценой с берега, уже попадали от смеха со скамеек на пол. Только через несколько минут он догадался, что лучший выход для него — это плыть обратно, и, бросив лодку на произвол судьбы, он вернулся на помост.
Сивуч спокойно доедал даром полученную ставриду, и его подруга к нему присоединилась.
Кстати, на этом злоключения Бориса в тот трижды злосчастный для него день не кончились. Так как Ромашка по милости Гаврюши осталась почти голодной, то ее необходимо было покормить отдельно, но все тренеры были заняты, и волей-неволей эта забота опять выпала на долю стажера. Впрочем, я думаю, что это была воспитательная акция со стороны Малютина — видно, он не хотел, чтобы Боря окончательно потерял то, что в цирке называется «кураж». Как будто можно потерять то, чего нет!
