Собственно говоря, это было последнее, что напоминало мне о бывшем муже; на одном брелке с маникюрным набором висел и крошечный ножичек, который смастерил Сергей своими собственными руками — точная копия водолазного ножа, который он в то время делал для себя. Он не поленился украсить и рукоятку ножичка, и корпус набора настоящим перламутром и выгравировать надпись на лезвии «Татьяне от Сергея». Но храню я этот сувенир вовсе не из сентиментальных соображений, просто это очень удобная вещица и занимает совсем немного места.
Куда же я ее задевала? Вчера еще ее видела, пользовалась пилочкой… Я перевернула чуть ли не всю тумбочку, перерыла свои вещи, выбросила на пол содержимое чемодана… Маникюрного набора с ножичком нигде не было. Моя последняя память о Сереже… Кому понадобилось красть у меня эту безделушку?
В весьма мрачном настроении я уселась на ступеньки и принялась за шитье. Неужели на биостанции завелись воры? В поселке Ашуко юные отпрыски спившихся родителей не брезговали этим древнейшим ремеслом, но на территории базы они никогда не показывались. Я понимаю, что покушение на убийство должно было бы произвести на меня более сильное впечатление, чем пропажа безделушки, но тем не менее именно последнее почему-то меня встревожило больше.
Может быть, слова Ванды о том, что дух Сергея меня зовет, зацепили меня сильнее, чем я предполагала? Но ведь я не верю в барабашек, в полтергейст, в потусторонние явления… Все это чушь собачья!
Кстати, насчет собак. В загашнике у меня хранилась припасенная на отвальную банка югославской ветчины. Я решила, что эта банка будет для Тошки куда лучшей наградой, чем медаль за спасение утопающих, и получит он ее немедленно, как только я смогу незаметно его увести к себе — моя тетушка, конечно, меня поняла бы, но ее строгая дочь Ева запрещает баловать пса.
Из раздумья меня вывело нечто пестрое, что мелькнуло перед носом и тут же исчезло. Я подняла глаза и увидела, что от меня удирает Славикова сорока. Но как ни тяжело было ей лететь, держа в клюве крышку от моей жестянки с нитками, догнать я ее не смогла — все-таки я не умею передвигаться по воздуху.
Вернувшись на крыльцо, я хохотала как сумасшедшая. Так вот кто похитил у меня Сережин блестящий ножичек! Ну и воришка!
Эта сорока с поврежденной левой лапкой и очень оригинальным именем Сорока жила у Славика в большой клетке, дверцу которой она превосходно научилась открывать. Сначала, когда она вылетала погулять, мы все за ней охотились, боясь, что она, будучи инвалидом, на воле пропадет. Но улетать в дикость она, как выяснилось, вовсе не собиралась, а рассматривала территорию лагеря как свою собственную и вовсю хозяйничала у нас.
