Среди дам, укрывшихся от водных процедур на возвышении, была и Анна Николаевна, но ее это не спасло: кто-то из чертей под шумок вылил на нее котелок воды.
А внизу, у бассейна, в котором еще утром плескалась Фифа, продолжалась водная вакханалия. Нептун горделиво выступал на возвышении у самого бортика, размахивая трезубцем и отдавая приказы своим прислужникам; все новые и новые жертвы сыпались в воду, как спелые ягоды с куста, поднимая тучи брызг. Но тут сзади к нему подкрался его товарищ Игорь; достаточно оказалось маленького толчка — и вот уже сам морской царь выглядит как мокрая курица. Воодушевленные этим примером, черти и просто сотрудники стали мочить всех без разбору. Меня подхватил на руки Никита — я почувствовала себя так, как будто меня похитил сатир, — поднял на уровень своей груди и легко перебросил через бортик. Не обошлось и без потерь — захваченный всеобщим воодушевлением, наш шофер Кузьмич не рассчитал своих сил, схватил в охапку тучную Елену Аркадьевну и бросил ее в бассейн; она летела долго и в полете издавала пронзительные крики. Увы, Кузьмич после своего атлетического подвига как согнулся, так и не смог разогнуться; прихватив со стола бутылку водки, он уполз куда-то, и несколько дней его не было видно и слышно, а мы были полностью отрезаны от мира. Видно, травма оказалась серьезной.
Соленые ванны продолжались около часа, но никто, по счастью, не захлебнулся и не утонул; наконец, довольные и промокшие до последней нитки, все пошли переодеваться в сухое. Девочки даже попытались накрасить глаза, но я не стала возиться с макияжем — я никогда не крашусь на юге, это бесполезно, если не вредно: только проведешь по ресницам кисточкой с тушью, как тебя зовут плавать — и вся краска не на глазах, а в лучшем случае под ними. Итак, в сухих платьях, но с мокрыми волосами мы отправились на бал. Танцевали там же, где раньше устраивалось представление. Ребята притащили туда магнитофон и врубили его на полную катушку. Обычно это вызывало неудовольствие профессора Лапина, чей домик был расположен ближе всего к импровизированной танцплощадке, особенно когда музыка гремела допоздна; иногда он не выдерживал и, вооружившись кусачками, под покровом ночи прибегал к диверсии, полностью вырубая всю систему. Но сегодня был особенный день и особенная ночь, и веселиться и танцевать собирались все.
Впрочем, нет, не все. Люди с озера ушли восвояси. Отправились к себе Андрей Малютин и Коля Антонов, ушла вместе с ними Лиза с прозрачными глазами (я сегодня убедилась, что она не безгласна: я видела, как она что-то говорила на ухо Антонову, но голоса се я так и не слышала).
