— Извини, вот об этом я никому не скажу.
Я могла бы настаивать и канючить, но я слишком хорошо знала свою маму — это было бесполезно. После этого эпизода я все чаще стала задумываться о судьбе своей несчастной сестры.
После смерти Али о ней старались у нас не вспоминать. Во всяком случае, вслух — это было табу. Мне кажется, что моих родителей постоянно мучили угрызения совести — они винили себя в ее гибели. Александра каким-то образом выпала из окна ординаторской на пятом этаже во время ночного дежурства и разбилась насмерть. Хотя официально причиной смерти считался несчастный случай, они были убеждены, что она сама лишила себя жизни.
Когда дочь или сын кончают с собой, это трагедия для любой семьи — но для профессиональных знатоков человеческих душ особенно. Как же они, с их опытом и знаниями, недосмотрели, не вникли, допустили? И поэтому мои родители попытались внушить себе, что ничего подобного не было, а просто Аля, пытаясь закрыть окно — та осенняя ночь выдалась особенно холодной — по своей собственной неосторожности потеряла равновесие и упала. Вот так.
Я тоже долго в это верила — мне так было удобно. Как ни странно, заставила меня усомниться в этой версии тетя Саша-та самая, что раскрыла Але секрет ее рождения. Тетя Саша была маминой двоюродной сестрой и белой вороной в нашем обширном семействе. Во-первых, она не была не только психиатром, но даже медиком. Во-вторых, она отличалась чертой характера, совершенно нетипичной для нашей фамилии — она любила посплетничать, и притом злобно. После того как она «проговорилась», мои родители старались держаться от нее подальше. Но так как почти все наши родственники жили в Москве и периодически мы к ним туда наезжали — чаще всего по печальным поводам, например по случаю похорон очередной престарелой тетушки — то это им не всегда удавалось. И вот однажды на поминках по дальней родственнице (кажется, мачехе второго мужа племянницы покойного супруга тети Лены) тетя Саша ухватила меня за руку и чуть ли не силком отвела в сторону.
— Ах, как ты расцвела, деточка, — шептала она, чересчур близко ко мне прижимаясь (за что я не люблю этих незамужних тетушек, так за их скрытые лесбийские наклонности). — Как я рада тебя видеть! Когда замуж тебя будем выдавать?
Я сухо ответила, что фактически замужем.
— Чудненько! Не то, что твоя сестрица-покойница — пусть земля ей будет пухом! Перед смертью она совсем исхудала — видно, сохла по кому-то. Просто так ведь в окно не бросаются!
