«15 окт. Я здесь так недолго, а уже успела возненавидеть И.М. Наверное, что-то во мне не так, если я гораздо сильнее умею ненавидеть, чем любить! Вчера ко мне во время дежурства пришла медсестра Ирина М. и в слезах рассказала, как И.М. ее «гноит» — якобы потому, что она единственная из женского персонала отделения отказывается пойти навстречу его желаниям. Сейчас, например, он распорядился не начислять ей ее пол-оклада санитарки за последний месяц, так как у него получился финансовый перерасход. А ведь ставка медсестры совершенно нищенская, несмотря на все психиатрические и ночные надбавки, к тому же Ира действительно убирала в туалетах! Я бы ей не поверила, если бы до меня еще раньше не доходили слухи о гаремных замашках Сучкова.
К тому же от него исходит такая отвратительная аура! Вчера, когда мы встретились в коридоре и он задел меня за руку, у меня это случайное прикосновение вызвало чувство омерзения».
И.М. — это, скорее всего, заведующий отделением Игорь Михайлович Сучков — очень подходящая фамилия… В наших нечастых беседах со старшей сестрой Аля несколько раз упоминала о нем, сморщив нос. Но особую ненависть он вызвал в нашем семействе позже, когда мы столкнулись с ним после трагической гибели Александры. Послушать его, так не только сама Аля, но еще и мама с папой виноваты в том, что милиция осаждает его отделение… И ни одного доброго слова о трагически погибшей. Общее мнение о нем было единым — скользкий и мерзкий тип.
Как и во всякой клинике, в отделениях Центра работали больничные врачи-ординаторы — «синие воротнички» медицинского мира, труженики, дежурившие сутками напролет — и потому, что на мизерную зарплату после мединститута невозможно было содержать семью, а дополнительные дежурства оплачивались, и потому, что больше работать было некому. Александра, запретив отцу лично переговорить с Богоявленской, могла рассчитывать только на такое место, не больше — хотя и ординаторов не брали без одобрения профессора. Естественно, она подчинялась больничному начальству — в частности, этому И.М. с выразительной фамилией. Сотрудники же всевозможных кафедр, институтов и центров были в положении «белой кости»: они вели гораздо меньшее число больных, обычно не дежурили, у них был свободный режим работы и даже библиотечные дни. И, конечно же, более высокая зарплата. Сейчас положение изменилось: наука вообще, и медицинская в частности, совершенно обнищала и потеряла престиж, кандидаты и доктора наук мечутся в поисках частной практики, проигрывая в острой конкурентной борьбе безграмотным шарлатанам, а городское здравоохранение, напротив, под щедрым покровительством московского мэра воспряло духом.
