Суворов приказывает содержать пленных человеколюбиво, кормить их хорошо, "хотя бы то было и сверх надлежащей порции"; поступать так же и с неприятельскими дезертирами. Он предписывает постовым командирам чаще напоминать подчиненным, чтобы они хорошо обращались с отстающими от конфедерации, "ибо благоприятие раскаявшихся возмутителей пользует более нашим интересам, нежели разлитие их крови". Да и нераскаянных он защищает от жестокостей: "как бунтовщиков подлыми ни почитайте, но никакого злодея уничтожать не должно, а оружие низложивши, оказывать всякое благоволение". Он часто рекомендует поддерживать добрые отношения между войсками и жителями и не забывать, что русские войска находятся в Польше только для успокоения земли. Даже с неприятельскими шпионами Суворов, вопреки военным обычаям, мягок и приказывает то же самое своим подчиненным: "у бунтовщиков шпионы только на том основании, что просто доносят, где мы обращаемся; их столько много, что когда их изловят, я их выспрося, отпускаю домой".
Суворов восстает против системы войны. Постам приходится только отбивать набеги конфедератов. Литву содержать одному легиону. В Польше 4 бригады с генерал-майорами; они лучше управят, чем голодные псы, с их отрядами. Они только и делают, что идучи с отрядами, заходят в помещичьи усадьбы, пьют там кофе и играют в таблеи. "Показалось 100 человек, шпион доносит 300; отделилась в сторону партия в 50 человек для поборов - новые 300, итого 600. Рапортует - должен прежнюю цель оставить и истребить новопоявившихся; их или не застанет, или разобьет, возьмет 8 в полон, 10 повалит, напишет 200-300; осталось десятков 5, а по лживому счету 300. Ему лживая слава; он же зная правду про себя, кончит кофеем".
Преследуя ненавистное ему питье кофе по панским дворам, он предлагает не выдавать нижним чинам провиантские деньги за дни угощения в усадьбах, "чтобы не богатели и после не мотали; нужное солдату полезно, а излившее вводит в роскошь - мать своевольства". Он указывает Веймарну, что офицеры и даже солдаты начинают употреблять польские шапки и платье; "уж им и государева шляпа лоб жмет, уж под мышками и кафтан тесен". Он ставит на вид дурные порядки кавалерийских частей, говоря, что кавалерист назывался хозяином, а теперь не знает, какой шерсти его лошадь. "Все равно, посади лопаря на такую лошадь, как такого кавалериста на его оленя или холмогорскую корову. А что смотрят офицеры? Есть кошелек, кофей у пана готов", ему ни до чего и дела нет. Издевается Суворов и над посадкой кавалеристов, называя ее "арлекинской позитурой". Короче говоря, нет почти предмета, которого бы он не касался в своих письмах и представлениях к Веймарну. Но он передает ему и свои наблюдения над конфедератами, способом их действий в бою, порядком походных движений и другими характерными особенностями. Например, конфедераты Миочинского на ретираде останавливаются и эскадронами дают огонь; Пулавцы бегут просто, без хитростей.
