16 декабря Кольберг сдался, благодаря настойчивости Румянцева, который хотя и получил от Бутурлина приказание снять блокаду, но продолжал ее. Кампания 1761 г. была окончена. Командир Тверского полка выздоровел, вернулся и принял от Суворова полк обратно. Суворову было поручено командование Архангелогородскими драгунами, и в общем представлении об отличившихся, Румянцев поместил его как кавалерийского штаб-офицера, который хотя и числится в пехоте, но обладает кавалерийскими сведениями и способностями. Перемена рода службы Суворова почему-то не состоялась. Генерал Берг тоже отозвался о нем с большой похвалой, как об отличном кавалерийском офицере, "который быстр при рекогносцировке, отважен в бою и хладнокровен в опасности". В армии Суворов уже приобрел репутацию: его, штаб-офицера, знали больше, чем многих генералов, до того ряды союзников были бедны талантами.
В декабре 1761 г. Императрица Елизавета скончалась. Фридрих был спасен. Последняя кампания была напряжением отчаяния, ибо прусские силы спустились до каких-нибудь 50,000 человек кое-как обученного, неопытного войска. Катастрофа была недалеко. И в это время на престол всходит Петр III, экзальтированный поклонник прусского короля. Петр III заключил с ним перемирие, потом союз, но был сменен на престоле Екатериной. Государыня объявила себя нейтральной и предложила всем мириться. Утомление было общее и крайнее, мир состоялся.
Из четырех русских главнокомандующих, одного Фермора можно, с грехом пополам, назвать военным человеком и найти в его делах признаки дарования. Остальные были просто царедворцы; сделались они главнокомандующими так, как делались гофмейстерами, гофмаршалами. Преданность ставилась выше способности, угодливость выше годности. Почти все делалось по указаниям связей и покровителей. Оттого Семилетняя война мало отметила у нас людей, которые завоевали бы блестящее место в истории.
У союзников было не многим лучше, особенно у французов, где высшие военные чины были доступны одному сословию и притом не по справедливой оценке, а по покровительству. В Священной Римской империи на высших ступенях военной иерархии тоже царила бездарность; исключением служили весьма немногие, особенно Лаудон, который заслужил себе уважение Фридриха и Суворова. Но и они не имели свободы действий, над ними тяготел гофкригсрат, и даже удачные дела, совершенные без предварительного разрешения, могли навлечь на виновных
