— Ну, дьволы мои, помогайте!
Мишка Ребров не верил ни в чох, ни в сон, ни в бога, ни в дьявола. Он насмехался над шаманами и не носил даже амулетов, к ужасу своей матери и всех соседей.
— Как может такая маленькая деревянная заковырка помочь такому человеку, большому, Головастому? — спрашивал Мишка с насмешкой.
В одно только верил Мишка — в свой нож стальной и в длинное весло, и в легкое летучее копье.
— Поперед меня никто не устрелит, — хвастал Мишка. — Зуек сидит на берегу, я и в того попаду, никогда мимо не стрелю.
Мишка не имел своего хозяйства, ни жены, ни семьи, только «жальчиночку» Феню. Жальчиночка Феня жалела его, обшивала и дарила табачным кисетом.
В рыбное время Мишка ходил батраком у купца Кошелева.
— Любо ходить у купца за рыбным промыслом, — говаривал Мишка. — У купца все крепкое, двойное, запасное, есть чем промышлять. На душе весело. А у нас дома все худое, скудное, из рук валится, и поднять неохота…
Когда мы поползли к озеру, то вскочили на ноги, ухнули и бросились к воде. Перед нами у берега была стая гусей, штук в триста. Они уплывали на середину, широко загребая воду своими красными «веслами». Еще стая выплывала слева и еще одна справа. Далеко впереди была темная пластина большого стада. Эти гуси торопились изо всех сил на дальний конец озера, где еще не было нашей охраны. Две собаки, белая сука Белуха и черный Ворон, бежали по берегу, стараясь обогнать гусей. Сзади бежал Федя Киричонок, хлопая по мокрому болоту своими замшевыми обутками, тонкими, как чулки.
Мы опять вздохнули все сразу, на разные голоса:
— Наддай, наддай!
От быстроты загонщиков зависел успех нашей первой большой охоты. Шлепая к лужах по колено и разбрызгивая воду, Федя стал наддавать. Он весь вытянулся, как тонкая стрела, и догнал собак. Потом обогнал их и стал утягивать дорогу. Всех обогнал Киричонок в это росистое утро — людей, собак и гусей — и отбил большое стадо обратно на открытую воду. Наши челноки уже были на озере. Они об‘езжали птицу издали, круг за крутом, чтобы сгрудить ее вместе. Весла мелькали и гнулись, и челноки зарывались носом и прыгали вперед, как-будто живые.
На средине озера колыхалось широкое темное пятно. То были гуси. Их было тысячи три или больше. Они жались все теснее и теснее и непрерывно клыкали: клы, клы, клы! А в утесах налево отдавалось: ду, ду, ду! Порой более дерзкий гусь вырывался из подвижного круга и пускался к берегу, изо всей силы ковыляя тяжелым темным телом. Следом пускался челнок, и летело копье, и нанизывало беглеца на свой развилистый вертел. И другие гуси, которые сторожили сзади, готовясь последовать удачному примеру, в испуге бросались назад в общую гущу.
