- Но разве человек не в состоянии как-то управлять ими?
- Нет... При записи видеосигналов человека попросту усыпляют. Я пробовал записывать видеосигналы и в состоянии бодрствования, но запись получается двойной - информацию, закодированную в глубине нервных клеток, глушит информация, отдачей которой человек может сознательно управлять. У людей с сильной волей скрытую информацию извлечь вообще не удается, если не применять специальных средств...
- Скажите, профессор, а вы не пробовали обращаться в военное ведомство?
Впервые за все время разговора Сатаяна отвел глаза:
- Видите ли, мсье Валлон, всю свою жизнь я предпочитал не иметь дела с военными... И я не хочу, чтобы мое открытие - если, конечно, его можно назвать открытием - слишком быстро стало использоваться в тех целях, в каких его захотят использовать военные. Это одна из причин, по которой я вынужден настаивать на самой строгой секретности. И... кроме того, насколько мне известно, в военном ведомстве сейчас нет такого инженера, как ваш Жак Эстергом.
- Возможно. - По лицу Франсуа Баллона промелькнуло что-то похожее на улыбку. - Жак Эстергом действительно очень талантлив. Золотая голова... Вероятно, кое-что он смог бы сделать для вас... Однако, господин Сатаяна, я не дам вам сейчас окончательного ответа... Нет... Ваше предложение интересно, пожалуй оно даже заманчиво, но я должен подумать, взвесить. Я посоветуюсь с экспертами...
- Но, мсье Баллон... - быстро прервал Сатаяна.
- Нет-нет, я понимаю. Наш с вами разговор будет сохранен в тайне. Я дам окончательный ответ... через неделю. Но и в случае положительного решения прошу иметь в виду, что инженер Жак Эстергом сможет заняться вашей аппаратурой лишь через полтора-два месяца. Сейчас у него важная и срочная работа.
- Очень жаль, но у меня нет иного выхода.
- Итак, через неделю. Еще одно: мне нужен ваш фильм - этот сегодняшний или любой другой в том же роде. Разумеется, без права копирования. Назовите любую сумму залога.
Сатаяна пренебрежительно махнул рукой:
- Ничего не надо. Достаточно вашего слова. Фильм можете оставить себе.
Баллон поднялся из-за стола. Высокий, широкоплечий, он был на две головы выше Сатаяны. Провожая профессора до дверей кабинета, он наклонил крупную седую голову к самому уху Сатаяны и тихо сказал:
- Извините меня, но я прежде всего коммерсант. Не скрою, мне было бы легче решать, если бы я точно знал... круг, так сказать, ваших интересов в этом деле, помимо усовершенствования записывающей аппаратуры, которое, может быть, сделает Эстергом.
