– Ну как? Рискнешь? – спросил Юлиан и ловко вскочил на стену.
Он какое-то время балансировал, как канатоходец, с вытянутыми в стороны руками, потом замер.
– Конечно, а ты как думаешь? – ответила я и последовала его примеру.
Мне потребовалось больше времени, чтобы найти баланс. Хоть у меня не возникло головокружения, желудок немного сжался, когда я взглянула с платформы вниз.
– Не надо смотреть вниз! – сказал Юлиан, схватив меня за руку. – В этом и состоит хитрость, понимаешь? Никогда не смотри вниз!
Я не сразу поняла, почему он это сказал. Затем Юлиан продолжил, указав на огни, которые я приняла за деревню:
– Видишь огоньки вон там, внизу? Это госпиталь Святой Марианны. Палата моей мамы на третьем этаже. Сегодня врачи сказали нам, что больше они ничего не могут сделать. При этом мама выглядит довольно хорошо. Мама давно стояла в листе ожидания, и наконец-то для нее подобрали донорское сердце. – По его лицу пробежала тень улыбки, мгновенно исчезнув. – Все шло как нельзя лучше, но она подхватила этот проклятый вирус, MRSA[14]. Такое часто происходит в больницах, сказал папа. Врачам пришлось отказаться от операции и изолировать ее. Теперь придется ждать еще много дней, потому что она сильно ослабла. Нам нельзя к ней, мы общаемся только через стекло. Будто она уже умерла.
– Мне так жаль, Юлиан, – сказала я тихо и сжала его руку.
Он кивнул, не глядя на меня. Его глаза по-прежнему были устремлены на ватные облака, среди которых что-то сверкало и грохотало.
– Когда весь мир кажется тошнотворным, когда меня все достало… я прихожу сюда, – сказал он и вытянул свободную руку перед собой. – Встаю на стену, расправляю руки, как сейчас. И представляю, что я птица. Орел или канюк – не важно. Главное, я свободен от всего и могу летать. Прочь отсюда, выше, к облакам! Все выше и выше, туда, откуда я смогу видеть весь мир. Тогда все внизу становится таким маленьким, что уже не может причинить боль. Ничто больше не имеет значения, когда ты наверху. Здесь ты свободен.
Его рука задрожала, по телу пробежала судорога, и причиной тому не был ночной ветер.
– Жизнь иногда похожа на темную клетку, из которой невозможно выбраться, – прошептал он. – Значит, нужно бороться, сделать все для того, чтобы освободиться! Я никогда не соглашусь жить в клетке, понимаешь? И когда это чувство особенно тяжело выносить, я нахожу здесь свободу.
Я ничего не сказала, просто держала его дрожащую руку. Это был один из тех моментов, когда одно слово может разрушить настроение – каким бы ни было это слово.
