Когда Пино наконец принес нам заказанные напитки, он выглядел человеком на грани инсульта. В этот момент зазвонил мобильник Юлиана. Он кратко извинился и отошел в сторону, подальше от гомона, производимого туристами. Чуть позже он вернулся и положил сотовый на стол.
– Прости, это был мой отец. Он слегка волнуется по поводу благотворительной вечеринки со сбором средств, но не может от нее отказаться.
– Что за вечеринка?
– Состоится сегодня в мэрии, – ответил Юлиан, устало проводя рукой по лицу. – Плакаты уже раз вешаны. Вырученные деньги пойдут на помощь онкологическим больным. Моя мама ее придумала. Она запланировала ее полгода назад, когда ей еще не было так плохо. Отец настаивает, чтобы вечер состоялся, несмотря на то что, возможно, сегодня ночью… а, в любом случае.
– Ты тоже там будешь?
Он вздохнул.
– Да, я должен там быть, даже если мне совсем не до этого. Было запланировано выступление группы «Барлоу». Но после того, что случилось с Кевином, а теперь и с Дэвидом, нам придется импровизировать.
Мне вспомнился плакат, который я увидела по прибытии. «Барлоу». Сейчас их осталось всего трое.
– Ничего, вы справитесь, – сказала я, потянувшись за колой.
В этот момент со мной что-то произошло. Я видела, что Юлиан что-то говорит, но перестала слышать его слова – они доносились очень тихо, откуда-то издалека. Гомон туристов тоже заглох, хотя я видела, что они шевелят губами. К тому же мое восприятие замедлилось, как на кинопленке. Взгляд задержался на мобильнике Юлиана, который будто светился на фоне красной скатерти, и в моем сознании возник голос.
Это был мой собственный голос – слова, которые я сказала Дэвиду, когда мы спустились в подвал плавильни. «Я ведь синни… люди, которые отличаются от остальных… больше, чем другие… Я синни… больше… другие… синни…» Затем в эхо вклинился голос Франка Норда. «Ты как тонко настроенный инструмент… тонко настроенный…» Мне показалось, я чувствую прикосновение. Юлиан взял меня за руку. Но моя рука казалась такой далекой от меня. Как будто я нахожусь в другом измерении.
Тут перед моими глазами взорвался разноцветный фейерверк. Гигантские краски танцевали, слагаясь в живописные картины, вспыхивающие ярко, как молнии. Мобильник Юлиана на красной скатерти. Лицо Кевина в темной беседке. Комната Кевина. Фотографии на стене. Проспект на лэптопе. Шариковая ручка, лежащая рядом. 666. Снова и снова 666. Картинки все быстрее кружились, сменяя друг друга. Было трудно сохранять сознание. Они кружились в моей голове, словно осенние листья в порыве ветра.
