Вскоре мне открыла высокая медсестра с темными волосами, заплетенными в длинную косу. На ее бейджике значилось «Рамона», и я нашла, что имя ей очень подходит. Она была древесно-песочного цвета, который гармонировал с запахом ее дезодоранта. В одной руке сестра держала папку с какими-то бумагами, на шнурке висела шариковая ручка.
– Привет, – сказала медсестра, улыбнувшись. – Могу чем-нибудь помочь?
– Я хотела бы посетить Дэвида Шиллера.
Рамона поймала болтавшуюся ручку и закрепила ее на папке.
– Ты его родственница?
Я замотала головой.
– Мне жаль, но доступ разрешен только родственникам и совершеннолетним. – Сестра посмотрела на меня сочувственно. – Увы, я не могу делать исключения. Ты его подружка?
– Да, – ответила я. В конце концов, я ведь была подругой Дэвида, хоть и не в том смысле, в каком предполагала Рамона.
– Ты хочешь узнать о его самочувствии? – спросила она понимающе.
– Он все еще без сознания?
Сестра огляделась по сторонам и понизила голос:
– Послушай, я не имею права сообщать тебе подобные сведения. Но я понимаю, каково тебе сейчас. Дэвид все еще в искусственной коме. Большего, к сожалению, сказать не могу. Мы должны провести некоторые обследования.
Тут картинка начала расплываться у меня перед глазами: взгляд затуманили слезы.
– Он умрет?
– Нет, что ты. – Рамона достала из своего кармана пачку бумажных платков и протянула мне. – Он в любом случае выкарабкается. А возможно, ему даже повезет и все обойдется без последствий.
Я достала один платочек из пачки и высморкалась.
– А если не повезет?
– Об этом ты не должна думать. Держи за него кулачки. Он сейчас в этом очень нуждается.
– Подождите! – крикнула я вслед уходящей сестре. – Могу я еще кое о чем спросить?
– Спрашивай.
– В вашем отделении лежит еще одна пациентка, фрау Норд. Она наша соседка, я хорошо знаю ее семью. Ее сын сказал, что у нее плохи дела. Неужели она не выживет?
Рамона вздохнула, отводя от лица выбившуюся из косы прядку.
– Пойми меня правильно, но тут я тебе действительно ничего не могу сказать. Ты можешь спросить у своих соседей, как обстоят дела.
– Хорошо, так и сделаю.
– Но могу дать тебе совет, – сказала сестра, посмотрев на меня серьезным взглядом, – лучше этого не делай. Ты понимаешь, что я имею в виду?
– Да, понимаю.
Я хотела поблагодарить ее, но сестра уже скрылась за стеклянной дверью. В расстроенных чувствах я пошла к выходу, думая о дикторе радио и сегодняшнем утре. Наверное, он часто ошибается. Известие о поправляющейся собаке – единственная хорошая новость за этот день. Значит, мама Юлиана при смерти, а Дэвид может навсегда остаться инвалидом. В моей старой школе учился мальчик, считавший особым шиком кататься на мотоцикле без шлема – его он вешал на руль. После произошедшего с ним несчастного случая мы долго о нем ничего не слышали. Он тоже лежал в отделении интенсивной терапии в искусственной коме. Через некоторое время нам сообщили, что самостоятельно он сможет лишь дышать.
