— …Ну и что? Она все равно ничего не докажет! — донесся до нее шепот Антона Ильича. — Ну и пусть себе знает…
Клава вынула из сумочки фотографию Дарьи Александровны, положила ее на столик, встала и тихонечко вышла из комнаты.
— Ну чего? — спросил Давыдов, заглядывая ей в глаза, когда она села на заднее сиденье его машины. — Все разрешилось?
— Нет. — Клава покачала головой. — Ничего не разрешилось.
Петя дальше спрашивать не стал. Страшно было интересоваться дальше.
В прокуратуру? — спросил он, повернув ключ зажигания.
— А знаешь что, Петь, отвези меня домой, если не трудно, — сказала вдруг Клава.
— Как это? — он удивленно посмотрел на нее. — Еще ведь только начало дня.
— Ну и что? — Она пожала плечами. — Не хочется мне сегодня работать. Нет настроения.
— Ну, как скажете. — Он покачал головой и начал выруливать со двора. — А когда диагностику будем делать?
— Не будем.
— Почему? — обернулся Петр.
— Знаешь, Петя, — сказала Дежкина давно придуманную фразу, — я с пособниками убийц дела не имею.
Дома никого не было. Была такая тишина, что даже как-то не по себе. Давно уже Клавдия не была в собственной квартире совсем одна. Уже и припомнить не могла, когда это было в последний раз. Всегда уходила утром, когда все еще дома, а возвращалась вечером, когда все уже дома.
А еще было такое чувство, как будто кто-то умер. Клавдия долго не могла понять, почему. А потом вдруг вспомнила — это же старушка Редькина умерла. И как-то особенно остро Клава вдруг ощутила эту смерть. Как будто сама в ней виновата. Может быть потому, что так и не смогла наказать виновных.
Чтобы хоть как-то нарушить эту тишину, Клава включила телевизор. Жизнерадостная домохозяйка выплясывала перед детишками, показывая тем самым, как весело использовать в приготовлении обеда бульонные кубики «Магги».
Федоричевы сейчас, наверное, тоже готовят обед. Или он поехал в морг, а она готовит.
Они были первыми, кого Клава не смогла посадить. Знала, что они убийцы, а не смогла посадить. Нет, у нее были нераскрытые преступления, так называемые «висяки». Но чтобы вот так разговаривать с преступником, знать, что это он убил, и не арестовать его — вот это у нее впервые.
По телевизору показывали очередную криминальную сводку. Миловидная девушка в милицейской форме стращала зрителей страшными дорожными происшествиями и кражами.
Завтра Федоричевы поедут хоронить женщину, которую убили. Антон Ильич будет говорить про нее хорошие слова у могилы, пустит скупую мужскую слезу. Светлана, конечно, разрыдается. Соберутся «родные и близкие покойной», будут выражать свои соболезнования. И никто из них даже не узнает, как на самом деле умерла эта женщина. Так же как никто не знал, как она жила последний год.
