— Не надо, у меня своя, — сказал Степан и побрел в соседнюю комнату.
— Але, кого надо? — поинтересовался он, сняв трубку.
— Московская прокуратура, следователь Дежкина. Это морг?
— Ага, морг, — ответил Степан. — А что такое?
— Скажите, Редькину Дарью Александровну еще не вскрывали? Она поступила вчера как неопознанная.
— Нет, не вскрывали. И не будут.
— Как это, не будут? Почему?
— Потому и не будут. А че, труп криминальный? Родственники вон за ней приехали.
— Уже приехали? — перебила Дежкина санитара. — А кто приехал?
— Федоричев Антон Иваныч. Или Ильич. Вот он, в соседней комнате.
— Не отдавать! Ни в коем случае не отдавать. Пока не проведете вскрытие — не отдавать никому.
— Да не могу я. Нет у нас патологоанатома, какое может быть вскрытие. И потом, не было такого распоряжения.
— Так вот вам мое распоряжение. Не отдавать ни в коем случае! — потребовала Клавдия.
— Вот большое вам спасибо. Вы мне постановление с печатью привезите, тогда распоряжайтесь. Есть у вас такое постановление?
Постановления у Клавдии не было.
Антон Ильич между тем прохаживался по холодильному отсеку и с интересом поглядывал на торчащие с полок голые пятки. Интересно, а какие из них ее…
— Есть. Есть у меня постановление, — соврала Клавдия. Главное сейчас выиграть время. А постановление она из прокурора выбьет. Только бы сейчас старушка не уплыла.
— Ладно. Не отдам, — почему-то обрадовался санитар. — А то этот, родственник… Прям сейчас ее под мышкой отнести готов. Не терпится ему.
— Завтра утром я с постановлением у вас, — сказала Клавдия и повесила трубку.
Это было приятно. Хоть какое-то развлечение, а то за целую смену только один раз ошиблись номером. Интересно будет посмотреть на рожу этого потного коротышки, когда он узнает, что не получит свою бабульку.
— А где она? Можно мне пока посмотреть? — спросил Антон Ильич, когда Степан вернулся в холодильник. Он выбрал одни подходящие пятки и загадал — если угадал правильно, то поедут отдыхать летом в Пицунду, а если неправильно, то сделают в квартире хороший ремонт.
— Смотри. Мне что, жалко? — Степан пожал плечами. — Пошли, покажу.
Нет, он ошибся. Старуха лежала в другом месте, и пяток ее совсем не было видно. Федоричев посмотрел на ее посиневшее, словно пергаментом обтянутое лицо и подумал, что да, смерть действительно не красит никого.
— Она?
— Она. — Он кивнул и посмотрел на часы. — Она, моя мать…
— Вот и хорошо, что опознали. — Степан снова накрыл старуху брезентом. — Завтра днем позвоните, мы вам скажем, когда можно забрать.
