— Ну в чем выражалось… — Света пожала плечами. По всему было видно, что эта тема ей не очень приятна. — Забывать она многое стала. Потом стала какой-то слишком раздражительной, нервной. Может, оттого, что у нее ноги болели сильно. А ведь от постоянной боли можно и того… — она выразительно постучала пальцем по виску.
— Про сапог расскажи! — опять вставил свои десять копеек Петр. Света опять зло посмотрела в его сторону.
— Петь, ты не мог бы не вмешиваться? — вежливо попросила Клавдия. — А что это за история с сапогом?
— Да она полгода назад, еще когда совсем тепло было, полезла зачем-то свои сапоги доставать. Один нашла, а второй нет. Видно, еще весной запихнула куда-то. Ну и набросилась на меня, что, мол, это я ее сапог стянула. Я ее спрашиваю: ну зачем мне ее сапог драный, тем более один. А она говорит — для того, чтобы ее сумасшедшей выставить. Никто, мол, ей не поверит, что нормальный человек один сапог спер, посчитают, что она сдвинулась и все выдумывает. Вот такие изощренные мысли…
— М-да, — Дежкина отрешенно улыбнулась.
Она уже давно заметила, что большинство стариков у нас являют из себя не воплощение жизненной мудрости и доброты, как это часто рисуют в книгах и в кино, а какой-то комок злобы, глупости и зависти ко всему живому. Непонятно, почему это происходит. Говорят, оттого, что выросли атеистами. Может, и так. Клавдия и сама не могла похвастаться крепкой верой, но чувствовала, что причина действительно лежит где-то здесь, в этой области.
— Хорошо, когда она ушла? И как это случилось?
— В пятницу вечером, — ответила Света, нервно протирая платочком чайную ложечку. — Часов в пять. Муж на рынок поехал, продукты покупать. Мы всегда по пятницам продукты покупаем. А я на кухне закрутилась. Знаете, как это бывает.
— Еще бы. Конечно, знаю. — Клава улыбнулась: ведь только что подумала про рынок и хозяйство. Одни у женщин проблемы по всей стране. Кивнула на Давыдова: — Это вон они не знают.
— Ну вот. А тетя Даша тихонько оделась и вышла. Она всегда старалась тихонько уйти, чтоб мы не знали.
— Почему? — удивилась Клава.
— Ну как… — Света пожала плечами. — Мы ее старались не выпускать, следить за ней старались, чтоб опять не потерялась. Ну а она злилась. Трудно ведь признаться себе, что ты уже…
— Да-да, понимаю. Простите, а могу я ее комнату осмотреть? — спросила Клава, глянув на часы. — А то уже…
— Да, конечно, можете. — Света мигом вскочила со стула. — Вот сюда.
Вторая комната оказалась немного меньше первой. Но беспорядок в ней был жуткий. Такой стариковский беспорядок, когда из всех щелей и закутков торчат какие-то старые тряпочки, варежки и носки, сто лет назад лишившиеся пары, коробки из-под утюгов и ненужные поношенные тапки. К тому же тут сильно пахло лекарствами и смесью мочи с какой-то кислой капустой. Страшный старческий запах.
