Ночью Далибору приснился какой-то пуганый, маловразумительный сон. Дремучая пуща; седой мох змеится по стволам вековых дерев - то ли взбегает на них, то ли сползает долу, кисло пахнет плесенью, на влажной земле под еловыми лапами лежат рваные пятна неяркого, мертвенного света, слышится густой тревожный гул, но не понять, откуда он исходит: ни листок, ни иголка, ни травинка вокруг не шелохнутся. В этой пуще он, Далибор, как в бездонном колодце. Кричи - не кричи, слабый голос возвращается назад, отраженный от гонких осклизлых стволов. Среди обглоданных старостью, оплетенных серебристо-серыми нитями мха пней тут и там высятся скелеты гигантских зубров, лосей, кабанов. В желтых костях - вот он откуда, этот гуд! - тоскливо свищет ветер. Почему они не рассыпаются, не падают? Какая сила удерживает их? Страшно Далибору. И вдруг откуда ни возьмись - яркая синекрылая сойка. Вьется прямо над головой и словно зовет за собою. Далибор, оступаясь, бежит за сойкой: только она спасет его, выведет из этой жуткой бескрайней пущи. И вот уже светлеет вокруг, оживает душа, как цветок под солнцем. Птаха вылетает на просторную поляну, где все залито жаркими лучами, где на невысоком травянистом бугре стоит дуб-исполин необычайной красы и мощи. Далибор догадывается, словно кто-то шепнул ему на ухо, что перед ним - князь дубов. Сойка с лету ударяется о железную дубовую кору, слышится треск, брызжет искрами ярко-белый клубок света - и перед княжичем встает Миндовг. “Видел звериные скелеты в пуще?” - спрашивает кунигас. “Видел”, - отвечает, еще не оправившись от страха, княжич. “Там есть и человеческие кости. Кости Рушковичей”, - Миндовг смеется взахлеб, задирая вверх темную с рыжей подпалиной бороду. Потом жилистой сильной рукой нагибает упругий дубовый сук. И Далибор видит на том суке железные желуди с медными чешуйчатыми шапочками. Они прямо горят на солнце, слепят глаза. Весь дуб усыпан ими. "В них моя сила" - с бесконечной нежностью произносит Миндовг и гладит желуди, как гладят по головкам малых детей. Вдруг в его взоре полыхает зловещая черная молния, лицо перекашивается, глаза, кажется, вот-вот вырвутся наружу из глазниц. "Одного не хватает" - кричит он, исходя гневом. - Каждый день я их пересчитываю. Не хватает одного желудя. Ты сорвал?!" - Он набрасывается на обмякшего со страху Далибора н начинает душить его. А над ним вьется синекрылая сойка, торжествующе смеется и говорит человеческим, по-детски тонким голоском: "Отдай мне его голову, я отнесу ее в свое гнездо.
