Уста мертвецовъ плотно закрыты, глаза потускнѣли.
Они молчатъ и совѣщаются. Но вопль постепенно поднимается, и выростаетъ, и наполняетъ пространство. Откуда онъ исходитъ? Быть можетъ, изъ мертвой утробы замученныхъ жертвъ или изъ глубины волнъ, или вся земля и небо, и вода не въ силахъ молчать и шлютъ проклятія?
— Будь проклятъ!
Трупы качаются и будто киваютъ головой.
— Будь проклятъ!
Вода дошла тайному совѣтнику до подбородка. Больше ему нечего бояться. Кругомъ него трупы, онъ тонетъ въ багровой волнѣ. На три четверти онъ тоже трупъ.
Какъ пить хочется! Подожди немного, тайный совѣтникъ! Ты скоро напьешься. Багровое вино вольется тебѣ въ ротъ!
— Будь проклятъ, палачъ!
Тайный совѣтникъ стоитъ и ждетъ, пока багровая волна перельется черезъ его голову.
Апрѣль, 1906.
НА ТРАКТУ
Повѣсть изъ жизни петербургскихъ рабочихъ
I.
— Интересы рабочихъ имѣютъ въ Новой Зеландіи преобладающее значеніе. Опираясь на всеобщее избирательное право, новозеландскіе рабочіе направляютъ законодательство страны къ дальнѣйшему повышенію своего благосостоянія…
Въ залѣ было людно, но очень тихо. Передніе ряды сидѣли на стульяхъ и на скамьяхъ, но задніе стояли плечомъ къ плечу, какъ на молитвѣ въ церкви. Всѣ они, затаивъ дыханіе, слушали описаніе рабочаго рая, которое развертывалось предъ ними въ яркихъ очертаніяхъ, столь непохожихъ на тусклую и тяжелую дѣйствительность ихъ собственной жизни.
Глаза лекторши блестѣли воодушевленіемъ, голосъ ея принималъ самые убѣдительные оттѣнки. Ей такъ хотѣлось перелить частицу своихъ взглядовъ и знаній въ эти многочисленныя, широко открытыя предъ ней человѣческія души. Это было идейное служеніе, и она предавалась ему уже четвертый годъ съ поглощающей страстью, какъ другіе предаются спорту или азартной игрѣ. Она была старая дѣва и учительница городской школы. Но окончивъ свой трудовой день и наскоро пообѣдавъ, она отправлялась черезъ весь Петербургъ на этотъ рабочій трактъ, мѣняя конку за конкой и не обращая вниманія на вьюгу и слякоть.
Учрежденіе, гдѣ читались лекціи, было однимъ изъ характерныхъ плодовъ противорѣчивой русской дѣйствительности въ доконституціонную эпоху. Оно возникло въ одной изъ трещинъ толстой полицейской стѣны, отдѣлявшей интеллигенцію отъ народа, и существовало уже около четверти вѣка, несмотря на попытки искорененія, которыя нѣсколько разъ примѣнялись къ нему по испытанному административному рецепту. Искоренить его было невозможно, ибо на встрѣчу ему поднималась жажда образованія, сжигавшая столькихъ молодыхъ рабочихъ и настойчиво требовавшая себѣ удовлетворенія.
