— Глядите! Переговорщики идут! — дрожащим голосом произнес отец-казначей.
И вправду, от толпы отделилось несколько человек; впереди них двигались трое молодцов-казаков.
— Не стреляйте, православные, кричали казаки, мы с миром идем.
Отец Пахомий, нахмурив брови, безмолвно ждал разбойничьих посланцев.
Защитники обители густой толпой высыпали на стену.
Казаки крикнули:
— Покоритесь, православные!.. Покорись, отец святой! Послал нас атаман Нечай, чтобы с вами добром поладить; даром прольется кровь христианская; покоритесь, православные, атаман вас помилует…
— Изыдите от стен сих, — грозным голосом загремел архимандрит. — Скажите своему атаманишке, вору-разбойнику, что не добыть ему нашей обители. Гоните их от стены, православные! Нам с изменниками да с грабителями не о чем переговаривать…
Ободрились, зашумели монастырские защитники. Со всех башен и вышек послышались крики и насмешки.
Переговорщики чуть не бегом возвратились к разбойничьему стану.
— Ах, они клобуки черные! — сердился Нечай. — Вали на них дружнее, ребята!
Тесным кольцом сжали стены монастырские темные ватаги мужиков. Глухо палили пушки, пыль и осколки камней посыпались со стен, и тяжело поднялись в осеннее небо клубы порохового дыма.
Страшна была первая минута для неопытных монастырских воинов, особенно, когда еще застонали и закричали раненые, и далеко до горного берега загремели крики черни: «Нечай!.. Нечай!»
Все ближе и ближе надвигалась мужичья толпа.
Атаман Нечай и его казаки, словно на пир, лезут впереди всех.
— Пали, братцы! — зычно крикнул Нелюб.
И из своей тяжелой пищали, заряженной горстью рубленного свинцу, послал он казакам первый гостинец.
Двое или трое из вольных молодцов грохнулись на землю; самого Нечая в плечо задело; да быстро поднялся атаман и снова начал подбадривать свою голытьбу.
— Заходи, ребята, с обеих сторон! Заряжай пушки! Приставляй колья!
Заволновались ватаги… А уже монастырь весь, словно туманом, оделся дымом. Горячими, белыми струями полился со стен кипучий вар; загрохотали пудовые камни; молнии пищальных выстрелов врезались в надвигающуюся толпу…
Напрасно надрывался Нечай от крика; напрасно лезли на стену по связанным кольям остервенелые казаки, монастырские стояли крепко.
Нелюб работал за четверых. От гнева и ярости сильно колотилось в груди молодецкое сердце. Скрежеща зубами, держа в обеих руках тяжелый бердыш, он одним взмахом сбрасывал дико орущих, взбирающихся на стену казаков.
— Славно, добрый молодец, постой за обитель Божию! — услышал он позади себя голос отца Пахомия.
