Она смеется почти нежно:
— Они до сих пор не понимают, что один город — только начало. Я уже и сейчас потихоньку начинаю контролировать соседние области. Ничего, тяну! Глянула медицинскую статистику — это же просто ужас! Жизни не хватит. Впрочем, насчёт жизни… её ведь и продлить можно, почему бы и нет?
— Не зацикливайся, — Врач не разделяет её энтузиазма, — мы и так тратим на здравоохранение по три дня в неделю.
— Кстати, о днях. Сегодня ведь вторник?
— Ну, вторник, — подтверждает врач неохотно, сквозь зубы. Энтузиазма в его голосе ещё меньше.
Воображала разворачивается лицом к камере, азартно-обвиняюще:
— Что ты затеял сегодня?!
Врач морщится, вздыхает покорно:
— Хорошо, пусть будет так…
— Что значит: «Пусть будет»? Какая пакость у нас намечается?
— Не вали с больной головы на здоровую! — взрывается Врач, — Если тебе так уж приспичило, чтобы я по вторникам устраивал тебе всякие неприятные сюрпризы — не мне, знаешь ли, сопротивляться!.. Но и не тебе меня обвинять!
Продолжить не успевает — в дверь впархивает Типичная Секретарша (миниюбка, жевательная резинка, макияж, полнейшая невозмутимость на фарфоровом личике):
— Там пришли двое из Кабинета Президента. Говорят — им назначено.
Воображала с интересом рассматривает Врача, не обращая внимания на секретаршу. Говорит задумчиво:
— Знаешь, рассуждая о плюсах и минусах прикладной телепатии, я всё больше склоняюсь к мысли о необходимости лично опробовать её на практике, невзирая на некоторый моральный протест…
Врач вздрагивает. Секретарша переводит на него равнодушный взгляд:
— Прикажете впустить или сказать, чтобы зашли завтра?
Воображала играет в «страшного босса» — сидит в кресле, сгорбившись, забросив ногу на ногу и покачивая мокасином, смотрит исподлобья и нехорошо улыбается. Костюм на ней уже другой — бело-голубая тройка (пиджак на два тона темнее брюк с острыми стрелками, а жилет — на два тона темнее пиджака), оранжевая рубашка, манжеты которой на дюйм выступают из рукавов пиджака, и надвинутая на самые брови белоснежная шляпа «шериф». В левой руке она вертит судейский молоточек, описывая им полукруги, словно маятником. Огромная люстра, расположенная точно над головой врача, начинает мелко дрожать, позвякивая подвесками. Врач бросает на неё нервный взгляд, говорит с преувеличенной обидой:
— Ну и ладно! Ну и пожалуйста! Я и вообще могу уйти!..
Делает быстрый шаг назад, одновременно разворачиваясь с почти неприличной торопливостью.
